Водяной. Книга 3

– И тебе здравствовать, Захар-бай. Видел я, как ты на своем воздушном шаре летал. И что тебе дома не сидится? Еще девок поволок… жить вам надоело? – На меня глянули неожиданно ясные и умные глаза пусть и старого, но вполне себе очень разумного человека. – Ты знаешь, что смертность в городе превышает обычную в восемь раз? Течение болезни страшное, выжившие гибнут от осложнений, просто от голода и жажды, нет сил добраться до воды и еды. И уберечься почти невозможно, только спиртом руки мыть и кипяченую воду спиртом разводить. По городу бродят пьяные целители; а пьяный целитель – это почти мертвый целитель. Вода, вскипяченная, но остывшая и постоявшая так пару часов – снова становится опасной. Население города почти вымерло, из семи тысяч жителей уцелело около двух тысяч. И то – неизвестно, выживут ли они. Из целителей, имамов, учеников – погиб каждый второй. Каналы засыпаны, в городе нехватка воды. Колодцы сохнут. Дров уже почти нет, у кого есть силы – разбирают дома, снимают с крыш камыш и доски. Вон, смотри – как только мы пройдем ту заставу, пути назад не будет. Нас расстреляют аскеры и сожгут тела.

– Нет в этом мире никого, кто знал бы волю Аллаха. Но помощь ближнему своему – для врача обязательна, иначе мир рухнет. Я должен попытаться посмотреть, в чем дело. А девочки – они присягнули мне. Причем я не имею права освободить их от присяги. Кому они нужны будут кроме меня? – Я посмотрел на старика, на его учеников. Надо же, знали, на что идут, но молчат, не ропщут. Нет, конечно, противиться воле эмира – это все едино, что смертный приговор подписать самому себе – но на этих ребятах страха особо и не видать. Впрочем, молодость и мусульманство. Бесшабашность и осмысленная отвага и жертвенность – жуткая смесь.

Около заставы нас встретили пара весьма воинских чинов и мой знакомый-кукелташ. Они передали нам груженные спиртом, керосином, дровами и продовольствием телеги, несколько бочек с чистой родниковой водой на колесах, так сказать, водовозки, и проводили к начерченной на накатанной колее красной черте.

– Аллах акбар. – Старик несильно шлепнул по спине своего ослика камчой, и мы двинулись к распахнутым воротам города. Никто нас не встречал. Из-за городской стены поднимался столб черного дыма.

– Потому что без воды, и ни туды и ни сюды… – Я щелкнул кнутом, подгоняя старого мерина, запряженного в водную арбу. За мной привязаны за поводья еще три такие же, так что я сейчас не только водяной, но еще и водовоз.

Над воротами трепетал черный флаг – символ эпидемии. Сразу за ними никого, первые ворота закрыты и зачеркнуты поперек белым крестом. Следующие также – и сплошь почти вся улица. На небольшой площади следы огненного погребения, причем неоднократного. Окрестные дома разобраны на дрова. И тишина, только крысы шмыгают по улице. А, здесь зернохранилище за стеной, вот они и носятся, затариваются кормом не хуже хомяков, пока их никто не гоняет.

О, вот и первые встречные. Пара усталых парней: один – ученик лекаря, второй – студент медресе. Оба в балахонах, масках и перчатках. Ну как масках – на лице намотана тряпка. Одежда практически черная, вся в следах от сажи. Могильщики, судя по топорам и лому, разбирают очередной дом на дрова. Взгляд у парней потерянный, безразличный, по нам только мазнули глазами – и дальше работать. Судя по всему, пьяненькие.

Дальше больше, вот мы уже размещены в каком-то довольно большом доме с вместительным внутренним двором и даже своим глубоким колодцем.

– Еще раз – не кипяченую воду не пейте. Руки обтирайте спиртом. И храни вас Аллах. – Старик оглядел все наше сборище и, замотав голову шелковой тряпкой, пошел со двора. Ну а следом за ним мы, пора начинать.

И начали. Я и мои девочки, Марина и Хилола, подобное уже видали, но в меньших масштабах. А потому включились сразу, по отработанной методе. И начали вытаскивать людей. Но с каким трудом. И это мне не давало покоя. Такое впечатление, что что-то или кто-то жизнь из людей тянет. И из нас пытается, но не выходит. И потому я кое-что предпринял, кроме лечения больных, организации похорон, добычи ресурсов в умирающем городе. Неделю мы бились как рыбы об лед, пытаясь вырвать город из этой жути, но… погребальных костров становилось все больше и больше. Из тех парней, что пришли с нами – погибло от болезни трое. Один заболел, но девочки его выходили. Сейчас лежит пластом, сил хватает только до горшка сходить. Но тот и этому рад, жутко стесняется девчонок, когда те омывали его. Из тех лекарей, что пришли ранее, из студентов и священнослужителей – погибли две трети.

– Что скажете, усто? – Протирая руки спиртовым раствором, спросил я у подошедшего старика. Шерзод-табиб, слышал я это имя. Один из самых опытных хирургов этих мест. Пожалуй, один из самых талантливых медикусов, что есть сейчас на планете.