Водители фрегатов. О великих мореплавателях XVIII — начала XIX века

— Дон Хуан Мигуэль Мария Хосе Постиго, где же ваш город Консепсион? — смущенно спросил Лаперуз, еще раз с недоумением оглядывая пустынные берега. — Я стою здесь целый день и не вижу никакого города.

— Не беспокойтесь, — ответил дон Постиго. — Город переехал на другое место.

И вот что узнал Лаперуз от испанца.

В 1751 году в Чили было землетрясение. Жители Консепсиона выбежали ночью из своих рушащихся домов и с ужасом заметили, что море медленно наступает на берег. Волны поглощали дом за домом, улицу за улицей, площадь за площадью. Перепуганные жители кинулись в горы. Утром, когда рассвело, они не нашли своего города: он весь был проглочен морем. Уцелела только пригородная деревушка Талкагуана. На месте города образовался залив. В ясную погоду рыбаки видят в прозрачной воде этого залива дома, церкви и крепость.

— А что же стало с жителями города? — спросил Лаперуз.

— Они целый год жили лагерем в горах и оплакивали свое погибшее имущество. А потом решили выстроить новый город. Они выбрали место на берегу реки Био-Био. Порт Консепсиона теперь находится в устье реки.

Чилийские нравы

«Буссоль» и «Астролябия» вошли в порт поздно ночью.

Утром к «Буссоли» на яхте подъехал комендант города дон Диего Квехада. Он привез с собой в дар Лаперузу сто бараньих туш, двести свиных окороков, груды бычьего мяса и фруктов. Плащ его был расшит еще роскошнее, чем плащ дона Постиго, и кланялся он почти до самой земли.

— Наш губернатор дон Хиггинс, — сказал дон Квехада, — будет глубоко огорчен, узнав, что вы прибыли в его отсутствие. Он был бы счастлив приветствовать вас лично, но сейчас он воюет с восставшими индейцами.

Лаперуз был чрезвычайно доволен подарками дона Квехады. Припасы, взятые в Бразилии, были уже почти съедены. Щедрые подарки испанца обеспечили всю команду мясом на несколько месяцев. Лаперузу оставалось купить только муку.

Осмотрев корабль, дон Квехада очень удивился, что все снасти целы, что в корпусе корабля нет ни одной трещины, ни одной пробоины.

— Наши корабли, обойдя мыс Горн, — сказал он, — приходят истрепанные и немедленно отправляются в ремонт.

Услышав, что Лаперуз застал у мыса Горн спокойное море, он заявил, что это небывалый случай.

Еще больше удивил испанца здоровый вид команды.

— Неужели у вас на кораблях нет ни одного больного матроса? Неужели вас не тронула ни цинга, ни лихорадка?

— Ни одного! — гордо ответил Лаперуз.

— Вам везет! — сказал дон Квехада. — Обогнуть Американский материк и не заплатить за это ни одной поломанной мачтой и ни одним больным матросом!

Лаперуз, де Лангль и Дажеле в сопровождении нескольких офицеров съехали на берег. Захватили с собой и географа Бернизе, чтобы он составил карту нового города.

Навстречу им из города вышел весь гарнизон. Консепсион встретил Лаперуза, как вельможу. Комендант дон Квехада отвел ему половину своего дворца и упрашивал поселиться у него на все время, пока корабли будут стоять в Консепсионском порту. Лаперуз охотно согласился.

Гостеприимство и щедрость дона Квехады были сначала ему непонятны. Но потом он догадался, в чем дело.

Когда во Франции начали подготавливать экспедицию Лаперуза, французский посол при испанском дворе попросил испанское правительство оказать содействие предполагавшейся экспедиции. Испанское правительство боялось могущественной Франции и согласилось. Во все испанские порты, расположенные во всех частях света, были разосланы приказы за подписью короля, в которых предписывалось оказать Лаперузу самый лучший прием.

Такой приказ получил и дон Квехада. За всю свою жизнь он никогда еще не получал приказов, подписанных королем. Никогда еще в Консепсион не приходила такая важная бумага. Дон Квехада не знал, кто этот французский мореход. Он, должно быть, очень могущественный и важный человек, раз о нем пишет сам король. И дон Квехада изо всех сил старался угодить своему гостю.

Впрочем, французы скоро поняли, что дон Квехада вовсе не так щедр, как показалось вначале. Покупая зерно для кораблей, Лаперуз был поражен чилийской дешевизной. За несколько медных монеток давали огромного быка. Баранов продавали только дюжинами: один баран был так дешев, что в отдельности его не стоило продавать. Пшеничное зерно на консепсионском базаре стоило в восемь раз дешевле, чем во Франции. При таких ценах немудрено быть щедрым.

Богатство этой страны поразило Лаперуза. Лошади, коровы и овцы, привезенные сюда из Европы, здесь необыкновенно расплодились. На чилийских горных пастбищах паслись стада. У берегов во множестве водились киты. Они бесстрашно заплывали в гавань Консепсиона и обливали своими фонтанами корабли.

Но, несмотря на такие природные богатства, жители в Чили были очень бедны. Шерстью своих овец они могли бы снабдить половину суконных фабрик Англии, мясом своих быков прокормить половину Европы. Но жадность испанского короля разоряла их. На всякий товар, ввозимый и вывозимый из Чили, король накладывал такие пошлины, что торговля была невозможна.