Водителям горных троллейбусов

— Вы прямо как маленький. Сами придут!

Сказки

Пока Алтынай возится с папенькой, как с дитем, кормит-поит-стирает, а также по собственной инициативе косит газончик, соседи точат зуб на . Им не нравится, что ее навещает муж Рустам, разбитной шофер, который на  фургоне возит царицынскую колбасу по подмосковным магазинам. И если проезжает мимо — как не навестить любимую женушку? От председателя правления и дежурного милиционера честно откупается казенной колбасой. А соседям не нравятся не то чтобы фургон или колбаса — им не нравится существование киргиза в принципе. А мне нравится — веселый и смешной, Анечке помогает довезти папу до душа на инвалидной коляске, да еще и помыть-побрить, а потом беседует с ним на разные среднеазиатские темы, от чего папа иногда приходит в себя и вспоминает, как его в войну лечили от малярии в душанбинском госпитале.

 провели последние выходные — Алтынай кормила нас бешбармаком, Рустам устраивал мне динамическую тренировку к экзамену в ГАИ, изображая регулировщика, я же изображала трамвай. Потом Рустам фотографировал цветы и медитировал на пруд, а Анечка развлекала меня байками из киргизской жизни — про горных яков и змеиного царя. Гармония!

Уехала в Москву… И началось!

Колбасный фургон заехал колесом в канаву соседа-генерала и нарушил ее геометрические очертания. Генерал, по обыкновению, стал орать, выпучив глаза — он всегда выразителен, как гоголевский персонаж. Честные киргизы пытались  его деньгами, но, видимо, недодали. После серии взаимных оскорблений с национальным уклоном дело дошло чуть не до драки. Алтынай пыталась разнять мужчин, в процессе чего пылкий шофер подбил своей красавице глаз.

Обо всей диспозиции узнаю по телефону от бдительной соседки, которая доводит до моего сведения общественное мнение. Лариса! Ты устроила притон! Ты пускаешь в дом хулиганов,  и наркоманов! Ты сущим бандитам родного отца доверяешь! Сообщается это в полночь, да еще с многозначительным предисловием, от которого я чуть не получила инфаркт — думала, что-то с папой.

В итоге шофер изгнан с территории и объявлен персоной нон грата. Остается надеяться, что Алтынай, обидевшись, не сбежит вслед за мужем и не бросит нас на произвол судьбы.

Три дня, в промежутках между пересаживанием лилейников, отпиливанием веток и печением пирогов с ягодами, намеревалась бесстрашно поразмыслить о собственном возрасте. Поскольку от звания старушки скоро будет трудно отвертеться, примеряла маски эксцентричных , от Аллы Пугачевой до черепахи .  мне ближе — можно, не роняя достоинства, снисходительно учить жизни  . В связи с этим собиралась сочинить назидательный тея барышень из ЖЖ с описанием засад и подводных камней возраста цветущей зрелости.

Поразмыслить не дали — бурное кипение жизни снова нарушило мои планы. Анечка встретила меня с заметной припухлостью лица и вялотекущим сотрясением мозга, которое ей устроил пылкий супруг, мстя за несостоявшуюся драку с . В результате незадачливый варвар отлучен не только от моей дачи, но и от оскорбленной супруги. Он даже пытался ее выкрасть, но она не далась, искренне преданная медицинскому долгу. Для защиты от агрессора родственники выслали ей — очаровательную двадцатидвухлетнюю малышку , баскетбольного роста и ста четырнадцати килограммов веса. Если такая огреет сковородкой (или, соблюдая национальный колорит, бишкеком[1] — мало не покажется даже .

Малышка оказалась страшной оптимисткой и сторонницей позитивной психологии, а заодно студенткой какого-то телевизионного вуза.  гоняла на ,  пироги и делилась планами возрождения киргизского кинематографа на материале Айтматова, я же таращила глаза, поскольку столь обильно цветущую плоть видела только у . Надо сознаться, в этом есть что-то поэтически-эстетическое!

В правлении садового кооператива тем временем тоже продолжались . Морально ущемленный генерал, хоть и стребовал с киргизов штраф за попорченную канаву, на этом не успокоился и написал . Председатель же кооператива, узнав про штраф, взъелся на генерала за превышение полномочий и велел деньги обиженному нацменьшинству вернуть, а на дверь магазина  , обличающее генерала в подрыве авторитета правления. Обесчещенный генерал продолжает злиться и излучать в пространство волны ксенофобии. Волны плохо действуют на папину голову — ему мерещится, что он очутился на спутнике, где его донимает космический холод, поднимает крик и  только услышав треск поленьев в печке. Но важен именно треск — температура воздуха его не интересует.