Водка

Мне стало жаль человека, который уважал себя и свою страну за победу. Может, в его жизни это было единственное, за что он сам себя уважал.

Я промолчала, а сама подумала: ведь те, кто работает для людей, по большому счету, их не любят, не понимают и не хотят любить, понимать и помогать. Я не о политиках – это особая каста лицемеров. Я о тех же музыкантах, писателях, поэтах и артистах. Нужны ли им те, для кого они работают? А может, в первую очередь, деньги? Нет, деньги во вторую. А в первую – собственные желания, воплощенные в произведениях искусства. Зритель и читатель – это источник удовлетворения их личного самомнения. Ах, как нравятся аплодисменты. А потом, конечно, деньги. Интересно, у адвоката есть сочувствие к клиенту?

Как только мой монолог “про себя” закончился, я услышала рядом защитника “голубых” кровей.

– Крестьяне крепче здоровьем, чем дворяне, но почему же бастарды несут в себе дворянскую сущность? Чем “голубая” кровь сильнее?

Две его собеседницы промолчали: то ли не согласились, то ли не знали, что ответить.

Уже одевшись и распростившись со всеми, я на выходе столкнулась с дамой, которая, насколько я знаю, не может согласиться с тем, что нашу жизнь определяет не только Бог, но и Сатана.

– Вы знаете, что три шестерки – это цифра дьявола? – она почти схватила меня за рукав.

– Слышала. Что прикажете мне делать по этому поводу?

– Я считаю, что каждый человек обязан об этом помнить.

– Всегда? – съязвила я.

– Всегда, – ответила моя собеседница.

– Скажите, а если я встречу человека, которого зовут Ефим Ефимович Ефимов?

– Ну, и что? – удивилась она.

– Вы, наверно, не обращали внимания что в русском алфавите буква Е – шестая по счету?

– Не обращала.

– У этого человека в имени три шестерки. Как с ним общаться?

Она посмотрела на меня, как на злейшего врага, и отошла.

На выходе из Дома художника поэтесса с каким-то почитателем таланта никак не могла проститься. Увидев меня, поняла, что я единственная спасительница от долгих, многословных реверансов.

Быстро попрощавшись с благодарным читателем, взяла меня под руку, как будто мы близкие подруги, быстро пошла и я засеменила в такт ей.

После обсуждения всего, что было на вечере, она перешла к размышлениям вслух. Творческие люди очень любят это занятие.

– Обратите внимание, как часто в истории остаются люди, ничего для этого не сделавшие. Кто бы знал Наталью Гончарову? Россия красавицами всегда славилась. А Понтий Пилат? Вот не отдал бы он приказ о распятии Христа, и Бог его знает, как повернулась бы история веры.

– Но ведь говорят, что толпа решила оставить Варраву и распять Иисуса?

– Это все не более, чем разговоры. У жестоких и воинствующих римлян не поговоришь. Вы много знаете военных начальников, всю жизнь карабкавшихся по лестнице карьеры, которые интересуются философией, вопросами морали и нравственности? Что-то мне мало верится в то, что были беседы Пилата с Иисусом. Тем более, никто не знает, о чем они говорили. Давно известно, что сила больше всего не любит моральное сопротивление. Потому, что не может ответить. Нечем.

29

На трамвайной остановке я столкнулась “нос к носу” со своим первым мужем. По тому, как он со мной поздоровался, у меня закралось сомнение: может он меня ждал? Странно. Откуда мог знать, что я сегодня, в это время буду в этом месте? Нет – такое невозможно. Мы с подругой оказались тут случайно. Хорошо, что ее трамвай подошел раньше, и она уехала. Не люблю комментариев по поводу и без повода. Тем более, что точно уж не поверила бы в случайность встречи. Честно говоря, мне все равно, кто во что верит, но комментарии и разглагольствования по поводу событий моей жизни очень не люблю.

Я так и не поняла, зачем понадобилась мужу, что он хотел, о чем была нужда поговорить? Так, разговор ни о чем. Но ведь явно обрадовался. Странно. Страсти давно улеглись, все поделили, сказали, что нужно и что совсем не нужно. А сейчас? Не равнодушие, не спокойствие, не любопытство. Может, такое наступает, когда все друг о друге поняли? Ведь давно известно, что в семье люди чаще предают друг друга, чем вне ее. А может, все-таки чаще обиды? Предательство – это уж слишком. Непонимание, нежелание понимать, помогать, быть опорой. Мне кажется, слово “предательство” предполагает другое: например, угроза жизни и в результате смерть. Нельзя все-таки очень резкие слова часто и без повода употреблять. Не зря нас называют агрессивным обществом. Видимо, потому, что у нас агрессивная манера говорить и агрессивные характеристики без разбора. А то, что добрые дела чужие люди ценят больше, чем родные – это не секрет. Родные считают, что так должно быть, то есть, из серии обязанностей.

Возвращаясь домой, думала о разговоре с мужем. Он меня не затронул, но не забывался. Сама себя успокаиваю, чего так долго об этом думаю? Нет, я думала не о нем, а о том, что чужие люди с благодарностью оценивают наши добрые дела.