Водка

Я вспомнила, когда-то Анастас говорил мне: бывают странные сплетения обстоятельств, когда враги превращаются в друзей, а убийцы в спасителей. Иду по улице в полумраке (уже вечер), отгоняю мысли о последнем разговоре, вспоминаю беседы с Тасиком, и как-то само собой начинаю понимать, что тогда это были откровения в отношении семьи “того” мужчины. Сопоставляя рассказ его племянника и разговор в вагоне поезда Будапешт-Вена, понимаю, что речь шла именно о таких поворотах жизни. Без имен, без указания событий.

Я не знаю профессии “того” мужчины. Количество членов его семьи, вроде, понятно: жена, сын, дочь. Наверно, тогда материально жили неплохо: двадцать-тридцать лет назад собственная машина была редкостью. Но, видимо, хуже моего полковника. Это я о многолетней материальной помощи.

Зная Анастаса, даже не представляю другую реакцию при так трагически сложившихся обстоятельствах. Благородство, порядочность, сердобольность и щедрость – это все о нем.

Интересно, как его жена реагировала на многолетнюю нехватку причитающихся семье денег? А может, он платил из премий или каких-то других заработков?

Хочу представить себе: катастрофа, милиция, “скорая помощь”, искалеченные люди, разбитая вдребезги машина, а за рулем второй машины пьяный летчик. Но не могли же пострадавшие вызвать помощь. Значит, все это сделал он. Даже тогда, когда не мог произнести “Вестминстерское аббатство”, он не терял способности думать. Значит, своевременно все сделал, все успел и, таким образом, спас эту семью. Какая должна была быть реакция пострадавших в такой ситуации? Отчаяние? Понятно. Боль? Понятно. Растерянность? Понятно. Ненависть или благодарность? Не знаю. А может, тогда был тот самый момент, когда в душе одновременно эти несовместимые чувства?

Ненависть за содеянное и за то, что стали надолго зависимы от него. Благодарность, что не только не оставил, а сделал все и наилучшим образом. Он просил прощения не словами, а делами. Больницы, врачи, операции, лекарства, уход – все он взял на себя с присущей ему щедростью. Его репутация осталась на высоте, так как не было заявления. Но главное, я думаю, что эта семья с самой первой минуты была ему очень симпатична.

Постепенно все выздоровели. Анастас продал свою машину и дал им деньги на покупку новой. Мальчик тоже выздоравливал, но его травма, к сожалению, привела к тому, что он хромал. Совершенно не помню, как дальше складывались их отношения на Дальнем Востоке. Но пришло время: Тасик демобилизовался, и уехал с женой в европейскую часть страны. А Галя с мужем и сыном осталась “служить” там.

Мне кажется, семья Анастаса не имела ни малейшего представления об этой истории.

Прошли годы. После развода с женой Тасик получил причитающуюся ему квартиру, и тут же разменял на две. Не знаю, не помню, через сколько лет пострадавшая семья опять появилась в его жизни. Но мне кажется, что уже в качестве хороших знакомых. А хорошим знакомым всегда помогают. Он убыстрил процесс получения причитающейся им квартиры в Европейской части страны и помог мальчику с поступлением в институт.

Мне припомнилось, что в тот единственный раз, когда я застала Тасика беседующего за столом без бутылки, “этот” мужчина был уже одинок. Был ли он таким же любителем женщин, как мой милый, не знаю. Думаю, что это была простая мужская дружба, основанная на доверии, на взаимопонимании, на поддержке и на общих интересах, в которых не было любви ни к водке, ни к женщинам.

Я никогда больше не пойду на его могилу. Хотя Толик, его племянник, меня несколько раз приглашал. Не хочу объяснять ему ничего. Пусть в душе у него останется уважение к дяде: конечно же, достойному человеку. А боль, которая была связана с пьянством, оставлю себе.

В качестве поучительного рассказа напечатаю эту книгу.

Милая моя, Мишель!

Можно я поплачусь Тебе “в жилетку” (Ты знаешь такое специфическое русское выражение?)?

Давно не писала: дела, заботы и еще небольшая поездка в Будапешт и Вену. Сразу отвечаю на вопрос, который не задан: не могла. Моя приятельница предложила туристическую путевку в Будапешт за совершенно символическую плату. А оттуда, Ты же знаешь, “рукой подать” до Вены. Во-первых, у нас было всего четыре дня, и “командовала парадом” (поняла это выражение?) она. Вена, так Вена. Но я все равно буду в Брюсселе. Я точно знаю, потому что очень хочу. О-очень.