Водки летчикам не давать!

Я плюнул на всю эту затею и пошёл участвовать в заклании барашка. Женя и Слава гладили барана по голове, фотографировались с ним и успокаивали как могли, баран всё равно нервничал, и пытался сорваться с привязи.

Лично командир роты умертвил животное и за разделку принялись специально обученные бойцы. На полянке рядом со штабной палаткой накрывали столы, разжигались мангалы, поварята стругали салаты, всем эти руководил тот самый контрактник, который оказался абсолютно не связист. Паренёк дело свое знал исключительно, поэтому все вертелось, крутилось, жарилось, пеклось. Едва мы подошли к столам, откуда-то вынырнул старшина роты с бутылкой «Гжелки» в руках, тут же оказался рядом контрактник «не связист» с подносом, рюмками и тарелкой бутербродов. Старшина разлил, мы чокнулись, закусили. Тут Женя увидел стол, стоявший в отдалении, на котором два бойца под руководством одного из командиров групп раскладывали разнообразные ракеты, сигналки, ленты для пулемёта Калашникова, забитые трассирующими патронами.

— Пойду посмотрю, — сказал он и пошёл давать советы.

Надо сказать, в этой области он был большой специалист и мог сделать офигительный фейерверк даже с одной захудалой «осветилки».

Славик, как наиболее лёгкий из нас и поэтому более поддававшийся воздействию винных паров, был уложен на спальнике под раскидистым буком. Правильно, пусть поспит, как раз к основному торжеству будет в форме. Мы с ротным взяли по биноклю, радиостанцию и пошли понаблюдать за местностью и выяснить обстановку у доблестных комендантских разведчиков. На связь они долго не выходили, поэтому мы взяли по автомату с магазином и пошли к ним, благо, все засады находились в пределах прямой видимости.

Через двадцать минут ходьбы мы достигли места расположения первой засады. «Фишка» (боковой дозор) в составе трех человек мирно похрапывала, рядом покоилась бутылка водки и зеленая пайковая упаковка. Видно, пацаны устали. Мы совершенно не таясь забрали оружие и пошли искать остальных. Командир взвода не спал только один.

Он мучительно боролся с зевотой, щурился на солнышко и пытался что-то нарисовать на карте. Я подошёл сзади зажал ему рот, командир спецназа выдернул из его рук автомат. Летёха заметался, но получил под дых и затих.

— И бля, а гыде твой главный командыр? — с жутким акцентом зашептал я ему в ухо, — атвэчай тольки тихо, а то зарэжу как баран.

Я разжал, ему рот он зашептал:

— Конкретно ничего не знаю, я только призван из института, но на горке сидят какие-то спецназы и нами рулят!

Тут мы не выдержали и заржали. Дремлющие вокруг разведчики спохватились, начали шевелится. Кто-то спросонья врезался в дерево, кто-то попытался открыть огонь, но был быстро приведен в чувство.

Отчехвостили незадачливого летёху во все корки, наладили связь и двинулись к другой группе. Картина повторилась в точности до мелочей.

Но в этой группе даже «фишки» не было, а весь личный состав дремал вповалку возле догорающего кострища. Захваченный нами в «плен» такой же институтский летёха, однако, повёл себя по другому, едва мы ему разжали рот, он завопил:

— Тревога, тревога, немцы!

Мы опешили, разведчики, «пускающие слюни» на спальниках, нехотя стали подрываться с лёжек. А командир группы продолжал:

— Врагу не сдаётся отважный Варяг, пощады никто не желает!

Мы как могли успокоили разведчиков, пропесочили всех по полной и двинулись к третьей группе, там командиром я назначал прапорщика.

Третья группа была полной противоположностью двух первых. Мы сперва не обнаружили дозоров, а потом дозор, неплохо замаскированный, обнаружил нас шипеньем и жестами опознавания, которые обговаривали ещё в лагере, подозвали к себе. Мы просочились к ядру группы. Все позиции были грамотно замаскированы, ни костров, ни упаковок из-под пайков. Тишина и ни каких посторонних запахов. Прапорщик бесшумной тенью приблизился, весьма толково и обстоятельно доложил, как организовал засаду, где чьи позиции, где выставили растяжки, порядок действий в различных ситуациях. По поводу связи он объяснил, что батареи «слабенькие» и поэтому будет работать обязательными сеансами по времени. Как оказалось, прапорщик служил ещё в Афганистане в «Ложкаревском» спецназе и воевать ему далеко не впервой. Мы поздравили его с Днём десантника, обговорили кое-какие вопросы и двинулись к себе.

Столы уже были накрыты, народ для разврата собран. Перед тем как приступить к отмечанию праздника, связались со штабом, доложили обстановку, координаты работающих групп. В штабе что-то невнятно пробурчали и отключились. Пошли разбудили спящего Славика и уселись за столы. Веселье началось, была куча тостов, сочный шашлык, песни под гитару. Стемнело. В воздухе начали расцветать цветки ракет, росчерки трассеров, отовсюду слышались крики «За ВДВ!».

Мой старый сослуживец построил свою доморощенную салютную команду. Бойцы изготовились.

— Внимание! Огонь!