Водный феникс. Книга третья

Но лучше бы она просто сдалась! Аня настолько вошла в раж, что стала настоящим берсерком. И если в бою это делало ее страшным бойцом, то вот когда бой, по сути, можно было считать законченным…

Аня переместилась вспышкой следом за отброшенной ударом Громовой и уселась прямо на нее, нанося удар за ударом по поверженной противнице. Хуже всего, что сознательно или нет, но она убрала покров пламени, из-за которого в бой мог вмешаться Хвостов. Сейчас ее удары были вполне обычными, и раз Громова в сознании и не пытается сдаться, то дуэль продолжается.

Я чувствовал, как из Ани так и рвется наружу целая волна ненависти, которая выливается в виде града ударов по изувеченной сопернице. За себя, за маму, за папу, за весь род Огневых!

— АНЯ! Прекрати! Опомнись — дуэль окончена! — я без остановки пытался вразумить подругу, но она не слушала меня.

Ну почему бой не остановят?! К черту эти правила! Значит, я сам его остановлю!

Я воспользовался тем, что Аня сильно вымоталась в течение схватки, и силой попытался отобрать у нее контроль. И сам я ожидал жуткой головной боли, которая при этом возникает, а вот подруга не очень, отчего тут же вскрикнула. Но и уступать так просто не собиралась. Фактически я даже не забрал контроль: меня хватило лишь на то, чтобы подняться и сделать шаг назад назад от Громовой, после чего мы с Аней просто замерли в безмолвном и болезненном противостоянии.

Я специально больше не давил изо всех сил, ведь мне не нужно было подчинить подругу — я просто хотел, чтобы она опомнилась. Создать небольшую паузу и позволить поединку закончиться…

Но это было большой ошибкой!

Я не знал, что Громова почти смирилась с судьбой и готова была пожертвовать собой и теми немногими людьми, кто был для нее хоть в какой-то степени важен, только чтобы закончить эти постоянные мучения со стороны своего отца. И что ее решимость заметно пошатнулась лишь в тот момент, когда Аня стала ее избивать. Боль и обида ударили Оле в голову. Ради этого ее мать и подруга из недолгих, но счастливых детских воспоминаний должны погибнуть?! На себя ей было уже наплевать, и она готова была уступить Огневой. Но та не оценила и даже не поняла того, что Громова сама опустила руки! И такой Рыжей, жестокой и избивающей уже поверженного противника, Оля была уступить не готова!

Может, если бы я смог остановить Аню раньше, все бы обошлось. Или если бы Степан Викторович вовремя вмешался, а я уверен, он этого тоже хотел, но не должен был, ведь Оля была в сознании и не имела опасных для ее жизни повреждений… Но все случилось так, как случилось.

Мы все еще стояли неподвижно, я потихоньку возвращал Ане полный контроль, а она приходила в себя, когда Громова с яростным криком поднялась на ноги. Было заметно, что ей очень больно, но на этот раз она собиралась победить любой ценой! В Аню тут же угодили сразу две стихийные стрелы, сковавшие ноги подруги прочным льдом, напитанным маной до краев.

Аня смогла бы освободиться, если бы у нее было хоть немного времени, однако Громова уже бросилась в атаку. И все мои инстинкты, которые почти уснули за время пребывания в академии, вдруг завопили в тот момент, когда Оля убрала одну руку за спину.

Еще раньше в бою я заметил, что у нее тоже есть поясная сумка, но подобный аксессуар у такой особы не был слишком удивительным, тем более неизвестно, есть ли вообще там цинтий или что-нибудь еще… Но как только в ее руке мелькнул клинок, я понял, что он совсем не обычный. Древние потертые руны внушали ужас одним только своим видом. И для простого артефакта их было слишком уж много, слишком сложные!

Время для меня будто замедлилось. Я послал предупреждающую мысль Ане, которая в этот момент пыталась освободиться из ледяных пут, заставив их уже потрескаться, но Громова была слишком близко. А подруга просто призвала магический щит, решив, что его будет достаточно для защиты от клинка, и попыталась сама атаковать противницу. Нельзя этого делать!

Как только я увидел, что клинок проходит сквозь магический щит без малейшего сопротивления, то обрушился на Аню со всей силы и разом отобрал у нее контроль, не обращая внимания на боль. Я действовал с ужасающей хладнокровностью и точностью, одновременно вызывая большой всполох пламени вокруг нас с Громовой и оплетая ее руку водным жгутом, не позволяя нанести мне удар.

Я успел! Точнее думал, что успел, остановив клинок, игнорирующий любую магическую защиту, и отделавшись всего лишь жалким порезом на левой кисти… Но тут одновременно произошли две вещи.

На наших с Олей глазах капля крови упала на клинок и тутже вся запузырилась и почернела! Вот только искреннего удивления Громовой я уже не увидел, поскольку меня практически ослепила вторая вещь — дикая, ужасная боль в руке. Вне всяких сомнений, внутри нее с моей кровью происходит то же самое! И хуже всего то, что действие этой заразы распространяется ужасно быстро!