Водный мир

Чиновники ратуши единодушно стонали и роптали под его управлением. Как-то раз, набравшись храбрости, даже отправили коллективную жалобу самому королю, но желаемых результатов это не принесло. Губернатор Ричун Кламор Старший умел – в основном криком, бранью и угрозами – заставить своих подчиненных работать, а скудность ума не позволяла ему принять во внимание мешающие работе объективные трудности. Как следствие, обширное хозяйство Кампавалиса не только исправно функционировало, но и приносило кое-какой доход, половина которого под усиленным конвоем ежегодно отправлялась в столицу. Короля такая ситуация вполне устраивала, а что до методов, обеспечивавших результат, так у Его Величества были заботы и поважнее. Для того он и назначал губернаторов, чтобы самому не вникать в местные проблемы. Возможно, именно по этой причине, а не в силу чьей-то злой шутки, коллективная жалоба была переслана самому губернатору Кламору с короткой припиской рукой Его Величества: «Строго разобраться и впредь не допускать». Многим тогда небо с рыбью чешуйку показалось.

Двум нынешним слушателям губернатора было просто скучно. Адмирал Каедо, бессменно возглавлявший военный флот Кампавалиса вот уже почти тридцать лет, наблюдал подобное всякий раз, когда случалось что-то экстраординарное. В этой самой отдаленной и самой северной провинции экстраординарное случалось регулярно.

Собственно, акватория Кампавалиса вообще обозначалась отдельным пятном на карте, к северо-западу от основных владений королевства. Еще западнее лежали воды дуа'леоров, также подумывавших о колонизации ничейных северных вод. К сожалению, обитавшие там варвары в силу каких-то своих суеверий крайне агрессивно относились ко всем, кто не рожден на льдинах, и дальнейшая экспансия подвисла в неопределенном состоянии. Запланированный как столица новых владений, Кампавалис в итоге оказался пограничным городом со всеми положенными ему по новому статусу неприятностями.

Ричун Кламор Старший неприятностей не любил, о чем и вещал на всю ратушу со свойственной ему эмоциональностью. Адмирал Каедо, в отличие от губернатора, был высок ростом и не отягощен лишним весом. Долгие морские походы закалили его тело и характер. Задубевшая кожа, резкие черты лица, жесткие седые волосы да еще вошедшая у матросов в поговорку невозмутимость складывались в образ вырезанной из мрамора статуи, ожившей и нарядившейся в парадный мундир. Этот мундир адмирал носил как повседневную одежду, независимо от погоды и ситуации. При этом никакой затасканности и затрапезности! Мундир всегда был в идеальном состоянии. Аккуратный, подтянутый и невозмутимый, Каедо составлял такой разительный контраст с губернатором, что Фалко только диву давался, как этим двоим удавалось относительно мирно сосуществовать друг с другом. И не день-два, а много лет.

Самого Брика Фалко эта аудиенция утомила, едва начавшись. Не успел он закончить рассказ о разгромленном улье, как губернатор начал кричать и ругать всех, кого ни попадя, быстро и безнадежно отклонившись от конструктивного курса. Да ладно бы он делал это творчески. Так нет, ругался губернатор Кламор, конечно, от души, но совершенно не изобретательно и часто повторялся. От нечего делать Фалко стал разглядывать его кабинет.

Мебель из настоящего темно-красного дерева стоила, наверное, море денег. Причем не каких-нибудь саморезных коралок, а самых что ни на есть металлических. Массивный письменный стол с множеством разнокалиберных ящичков; большущее кресло, обитое мехом снежных медведей; шкафы высотой до потолка с витой резьбой на дверцах – все это определенно делалось на заказ. Стоявший у левой стены столик поменьше был отделан золотом. Фалко, видевший в жизни настоящую роскошь и даже бывавший при дворе, был поначалу впечатлен.

Правую стену кабинета занимала выполненная с большим художественным вкусом карта Кампавалиса и ближайших окрестностей. Точнее говоря, это была картина. В массивной золотой раме за тончайшим, абсолютно прозрачным дуа'леорским стеклом красовался панорамный вид города, прорисованный столь тщательно, что с успехом заменял обычную карту.