Водоем: мистическая сага-трилогия. Часть 1. Погасшая звезда.

– Не знаю, да и не в этом дело, Сережа! Любые слова можно на десяток ладов толковать – кому, как не тебе, об этом знать! И если захочешь, то можно перетолковать так, что каждый найдет себе оправдание или хотя бы лазейку… Ну, например, можно предложить обсудить, что имел в виду Иисус под словом «вожделение»…

– И в самом деле, что? – хитро прищурился Сергей.

– Это уж вам, мужчинам, лучше знать! – парировала Света.

– Как ни странно, но я об этом немало думал…

– Ну-ну, интересненько, – оживилась пуще прежнего гостья.

– Я полагаю, что надо исходить из того, что вожделение – это противоположность восхищения. Первое унижает, второе – возвышает, вожделение хочет владеть и иметь, властвовать, контролировать и пользоваться, а восхищение ничего не требует, а только любуется и желает радости, счастья и свободы любимому…

– Свободы!? Бог мой, ты говоришь о том, о чем я думаю порой часами, только вот не могла выразить в словах так ясно и лаконично, как ты… Если бы ты знал, как часто я думаю о свободе и как ей дорожу!

– Неужели? Разве для женщины свобода так важна? Мне всегда казалось, что…

– Мы сделаны из другого теста? – перебила его девушка. – А потому нам нужно только одно – прилепиться к мужику и стать его рабой?

– Ну, почти… – нехотя согласился Сергей. – Но зачем, скажи, ты тогда так рано вышла замуж?

– Я по любви вышла, Сережа! И не «зачем», а «почему»! Потому что любила… и до сих пор люблю… И если бы мой муж не пообещал ценить и уважать мою независимость, мое право на счастье, мою свободу, то я никогда бы не вышла за него! Никогда, понимаешь, Сереженька!... Кстати, он о тебе рассказывал – ты у него философию вел…

– Разве? Погоди… Он в прошлом году закончил... Нет, не может быть. Я не мог у него вести! Когда я пришел в училище, он должен был уже учиться на третьем курсе, а философия всегда была на втором… Ты что-то путаешь, Света.

– Да нет, – упорствовала девушка, – как же я могу путать, когда он мне точно о тебе рассказывал, да как!

– Как? – поинтересовался Сергей, усаживая на лицо подобие гордой улыбки.

– Как? Восхищенно, восторженно рассказывал… Про то, например, что «любовь к одному – это варварство, ибо осуществляется в ущерб всем остальным»…

– Это не мои слова, это Ницше… Но верно, я их мог цитировать… Погоди, я у них мог замещать семинары по культурологии… У нас тогда Иван Григорьевич слег с инфарктом в госпиталь…

– Ну, вот видишь! – обрадовалась своей правоте Света. – А больше всего его поразило, о чем мы потом долго спорили, твое рассуждение о ревности…

– И какое же?

– Ну, я своими словами скажу, ладно? Примерно так: любить – это радоваться, когда твоему любимому хорошо; твоему любимому хорошо в постели с другим, значит, если ты его любишь, ты должен этому радоваться. Или я что-то напутала?

– Да не особенно… Но ведь это лишь софизм, а на самом деле все много сложнее. Я против разврата, Света!

– А разврат – это что? Где грань между любовью и развратом?

– Ну, как бы тебе попроще разъяснить, – задумался Костров. – Секс без любви – это разврат, а секс по любви – это уже не разврат. Вот случай. Ты знаешь, у нас есть общежитие – там старшие курсы живут. И вот в прошлом году я там дежурил, а со мной женщина – солдатка, что за пропускным режимом следит. А тут еще праздник – Новый год, с 31-го на 1-е. В общем, шампанское текло рекой, и не только шампанское, так что к утру весь мой наряд, кроме меня, был в отключке. А этой женщине – она была старше меня лет на 10, замужняя, двое детей, – вдруг захотелось секса со мной… На самом деле, ей все равно, с кем, просто когда выпьет, то у нее начинается жажда плоти. А я подвернулся первым…

– И ты ей отказал?

– Да, но так, чтобы она не обижалась. Я ведь первый раз ее видел, мы почти не знакомы, к тому же у нее муж есть… Но дело не в этом, а в том, что между нами не было даже намеков на любовь, одна похоть… с ее стороны… Если бы я согласился, то это и был бы разврат…

– Ясно, – задумчиво проговорила девушка. – А она была красивая?

– Да не особенно… Но, конечно, далеко и не уродина. Кстати, потом мы с ней как-то виделись мельком. Об этом, конечно, не вспоминали… Но по глазам я отчетливо понял, что она была мне признательна за то, что я не воспользовался ее слабостью…

– А если бы она была такой, как я, такой же красивой, молодой, ты бы тоже отказался?

– Врать не буду – не знаю… Скорей всего – нет, не отказался бы…

– Значит, дело не в любви, а в молодости и красоте? – продолжала домогаться неведомой и недостижимой истины настойчивая девушка.

– Выходит так… – не зная, какой аргумент противопоставить напору Светы, согласился Костров.

– Значит, – подвела итог девушка, – если мы с тобой сейчас займемся любовью, то это будет развратом, ведь любви между нами пока нет?

– Но как можно заниматься любовью без любви? – заулыбался Сергей, как и всякий философ любивший поиграть на многозначности одного и того же слова, приобретающем разные, подчас противоположные, смыслы в зависимости от контекста.