Водолаз Коновалов и его космос

Юрий решил осмотреться в этой похожей на фото из икеевского каталога вечности. На комоде он заметил флакон духов толстого стекла с ребристой золотой крышкой. На флаконе в золотой рамке было написано «Ex Nihilo». «Из ничего», – перевел с латыни услужливый мозг. Что же, для посмертного сна это было вполне подходящее название. Коновалов снял тугую крышку и поднес духи к лицу. Из флакона вылетели синие бабочки, маленькие, прозрачные, едва заметные. Загремела еле слышно идущая где-то далеко гроза. Полетели с потревоженных листьев острые капли, упали в сырую, усыпанную хвоей землю, и земля впитала их. Из флакона, как джинн из бутылки, вырвалось облако Джо. Оно мгновенно наполнило легкие. Коновалов не верил в собственное счастье. Наверное, за спасенного в самом начале мальчика ему и создали такой рай – с магическим эликсиром в стильной бутылке.

– Нравится?

От неожиданности Коновалов выронил массивную крышку, и она закатилась под комод. В комнате стояла повелительница облака в белом банном халате с полотенцем на голове. Из-под белого тюрбана выбилась прядь влажных волос – смоляная, сияющая на солнце спираль. «Ну точно как Шамаханская царица», – в который раз подумал Юрий, опускаясь перед ней на колени.

– А Вика где? – поинтересовалась она, снисходительно глядя на шарившего под комодом смущенного до алых ушей Коновалова.

– Джо, я на кухне! – донесся Викин крик. – Юра, тебе воды принести?

Выходило, что к обитателям того света Коновалов причислил себя рановато.

Услышав голос Вики, Джо приложила указательный палец к открывшимся было в ответе коноваловским губам. Жест Джо в точности повторил прикосновение Фаины, мягкая подушечка коснулась тех же волосков его усов, прижалась к тому же углублению на верхней губе, запястье точно так же щекотно погладило его бороду.

– Ляг, где лежал, и закрой глаза! – шепнула Джо еле слышно. Коновалов послушно улегся на белый диван.

– Ну что, наш космонавт жить будет? – затараторил совсем близко Вика.

– Он, кажется, еще не пришел в себя, – соврала Джо так искренне, что Коновалов изумился этому ее таланту.

– Да ладно? Он мне только что про спасение утопающих задвигал! Давай «скорую» вызовем, а? Вдруг Герман его конкретно уделал?

– Вика, не суетись! – осадила его Джо. – Все с ним нормально будет, а Герману разборки с полицией сейчас ни к чему. Ты иди домой, если он до вечера не придет в себя, я тебе позвоню, и ты вызовешь «скорую».

– Уверена? – в голосе Вики звучало сомнение, но спорить с Джо было невозможно – Коновалов это знал по себе.

– Вика, тебе нужно в душ и переодеться, – настаивала Джо, выпроваживая приятеля. Хлопок двери. Щелчок замка. Они остались вдвоем.

Коновалов приоткрыл глаза. Джо плавным, уверенным движением скинула полотенце на пол. Волосы лаковыми черными змейками расползлись по белой ткани махрового халата. Она приспустила рукава, обнажив темные, почти черные впадины ключиц, взяла флакон с притаившимся в нем облаком и брызнула дважды. Облако, слабо мерцавшее вокруг нее, стало плотнее, заполнило комнату живительным туманом. В этом тумане шумели бескрайние высокие травы, на их стеблях высыхали капли росы, носились и замирали над травами стрекозы. Среди них стояла Джо, сладкая влага покрывала ее кожу, стекала по животу и бедрам вниз, к ногам, где пенной громадой белел халат. Юра почувствовал, как мгновенно пересохли его губы. Острая трава восставала под ним густыми тугими стеблями, щекотала живот набрякшими колосьями, впивалась в грудь мучительными иглами.

Коновалов сделал несколько шагов ей навстречу. И в следующую секунду исчез. Не было больше ни его тела, ни тела Джо. Он чувствовал ее кожей свои прикосновения, и свое тело – ее пальцами, губами, языком.

Они стали друг другом. Ее травы поглотили их, и вместе они стали травами, и травы стали землей, и земля стала первородным хаосом. Двое, слитые воедино, были сердцем вселенной, ее единственной причиной и единственным следствием. Он творил ее и был сотворенным ею. Она была его Тьмой и Светом, его изначальным Словом, Седмицей Творения, глиной, из которой Он был вылеплен. И Он извлекал свое ребро, чтобы сотворить Ее, и все начиналось заново. И эта бесконечность перерождения окончилась большим взрывом, в котором они разлетелись осколками, создали космос, стали галактиками и скоплениями звезд. Туманности обращались красными гигантами и тотчас – белыми карликами. От взрывавшихся вокруг звезд оставались черные дыры. И в эти дыры он входил и исчезал там, терял в них себя, обретал ее. И травы поглощали их раз за разом.

– Джо… – шептал Юрий, уткнувшись лицом в шоколадную ложбинку на ее спине, – Джо…

– Мне щекотно! – хихикнула она и перекатилась на спину. – И кстати, Джо – это прозвище. На самом деле меня зовут Джахан.

– Джахан, – выдохнул он, осторожно пробуя ее горячее имя. У него был вкус халвы и инжира, оно перечной мятой обжигало нёбо, на кончике языка оставляло крохотный ожог. – Джахан…

– С персидского переводится как «Вселенная». Меня папа так назвал…