Водолаз Коновалов и его космос

Ее облако окутывало теперь и его. И в нем все было устроено иначе, чем за его пределами. Время, например, текло там с другой скоростью. Они вернулись в Москву, и уже через месяц она стала его женой. Спустя год у них родилась дочь. Это была самая красивая девочка на всем белом свете. Она унаследовала от матери облако, и когда он находился рядом с ней, слышал те же раскаты грома и шум ветра в высоких кронах деревьев. Чувствовал запах мокрой земли и сухой травы.

Старость они встретили, держась за руки, и, когда пришло время уходить, ушли вдвоем. В обратном направлении.

И обратная жизнь была так же прекрасна, а может, даже лучше, потому что они не старились, а, наоборот, становились сильнее и красивее. Проживая во второй раз все однажды уже случившееся с ними, они находили новые детали, которые не успели заметить, рассмотреть, ощутить в первый раз.

Наконец обе жизни – туда и обратно – подошли к концу. Они снова лежали на смятой простыне в белой комнате. А снаружи, за пределами облака, прошло всего три дня.

Красная комната

Он немного волновался, выходя из машины Джо возле калитки Фаининого палисадника. Обрывки забытого сна рваной паутиной опутывали его сознание. Ему казалось, что время, проведенное в гостях у Фаины, ему приснилось. Все их вечера, все истории, рассказанные ею, все, что случилось с ним на море, память перенесла в раздел фантазий. Он надеялся, что действительно приехал к Фаине пару дней назад и никакая дружба их не связывает. И нет никаких оснований чувствовать себя предателем.

А предателем он себя чувствовал. Он должен был покинуть привязавшуюся к нему Фаину, уехать с Джо обратно в Москву.

Но они могли бы дружить и дальше, переписываться, например, или созваниваться. Они с Джо могли бы приезжать к ней каждое лето или чаще, если она этого захочет. Потому что он тоже очень к ней привязался и даже любит ее, как бабушку, разумеется.

Но сказать всего этого он не успел. Фаина встретила его в коридоре, бледная, как призрак, с открытыми в ужасе глазами.

– Откуда это у вас? Где вы это взяли? – спросила она страшным визгливым шепотом, протягивая ему дрожащей рукой что-то маленькое и темное.

Коновалов, вошедший в полумрак прихожей с яркого света улицы, не сразу понял, что лежит на ее ладони. И лишь когда блеснули внутри черного опала лиловые искры, все встало на свои места.

– Я… – начал он, надеясь все объяснить, оправдаться, но в этот момент дверь за его спиной открылась. На пороге стояла Джо. К ее груди был прижат черный сверток.

– Ты снова забыл его забрать, – сказала она, протянув Юрию подарок моря. Коротко поцеловала его и исчезла, словно ее не было.

Как-то неловко он принял этот сверток. Руки дрожали, не слушались. Небрежно обмотанный черным трикотажем, подарок выскользнул, вырвался из плена, с глухим стуком упал на пол, скользнул по паркету и остановился у ног Фаины в луче солнечного света, падавшего из открытой двери Юриной комнаты.

Коновалов стоял, прижимая к груди черную тряпку, и не мог оторвать глаз от принесенной Джо игрушки. До сих пор все случившееся с ним можно было объяснить его разыгравшимся воображением, принять за отголоски многомесячной депрессии, назвать цепочкой совпадений. Но этот катер, невесть как попавший в его руки спустя столько десятилетий, разорвал реальность в клочья своим давно утерянным винтом.

Фаина смотрела на катер как на опасное злое существо и, кажется, перестала дышать. Ее лицо исказилось. Рот расплылся в кривой гримасе, из опустившегося уголка рта появилась жемчужная нитка слюны, рука, протягивавшая ему кольцо, упала на колени. Перстень выпал, сделал на полу несколько оборотов вокруг своей оси и уткнулся камнем в оловянный бок изъеденного солью и облепленного ракушками катера, на борту которого едва различимо проступали синие цифры «140».

Из кухни выбежала Маша, кинулась к Фаине, расстегнула пуговицы на ее блузке.

– Скажи… Юра пусть… к морю… – неразборчиво хрипела Фаина.

– Что встал как истукан? – крикнула Маша. – «Скорую» вызывай! Быстро!

Карета «скорой помощи» отъехала от калитки, увозя Фаину и Машу в приемный покой городской больницы. Коновалов, проводив ее взглядом до поворота, вернулся в опустевшую квартиру. Аккуратно сложил в аптечку раскиданные в спешке лекарства, вымыл стакан со следами Фаининой помады. Нужно было пойти в ее комнату и собрать все, что значилось в сунутом ему Машей списке.

Он вспомнил, как уже делал это – искал в бабушкиной комнате вещи, которые она просила привезти ей в больницу. Извечный перечень: очки, книга, недовязанный носок, пряжа, спицы, молитвослов – нехитрые атрибуты старческого досуга. Эта сумка так и стояла неразобранная в прихожей до сорокового дня – последний свидетель Юркиной надежды на лучшее. Мама ее не убирала, никак не хотела признать, что книга останется недочитанной, носок недовязанным, а молитвы непроизнесенными. В конце концов сумка куда-то исчезла. Наверное, неведомые мародеры унесли ее вместе с остальными бабушкиными вещами.