Водолаз Коновалов и его космос

– Вселенная, – повел он беззвучно обожженными губами, как запивают молоком жгучий перец, смывал терпкую остроту ее имени. И вселенная снова разверзла перед ним свои черные дыры, маня и засасывая.

– Кто это – Фаина? – спросила Джо, когда он вернулся из кухни с двумя стаканами воды. Она слегка приподнялась на одном локте, вторую руку протягивая за стаканом – обоих мучила жажда. Ее поза напоминала какую-то картину, но Коновалов, не большой специалист в области живописи, не мог вспомнить какую.

– Моя старая подруга, – вспомнил Коновалов Фаинин каламбур. – Почему ты спрашиваешь?

– Ты звал ее, пока был без сознания. А она звонила тебе.

– Ты ответила? Что ты ей сказала?

– Сбросила вызов. Написала СМС, чтобы не волновалась, что ты задержишься у друзей на несколько дней. Номер у нее местный… Ты живешь с ней?

– У нее… А с чего ты взяла, что я останусь у друзей так надолго?

– Так ты же четыре часа без сознания пролежал. Кто знал, что ты так быстро придешь в себя.

Данаю, вот кого она напоминала сейчас. Стройная, вопреки Рембрандту, смуглая, прекрасная Даная. Он протянул ей стакан и смотрел, как жадно она пьет холодную воду. Он чувствовал сладковатый вкус этой воды, гладкий край стакана, словно ее губы были его губами. Юрий подошел ближе, положил руку на ее бедро, провел медленно, ощущая ее кожей шероховатые прикосновения своей ладони.

– Кто такой Герман? – спросил он, когда она проснулась.

– Он мой любовник, – пробормотала сонно Джо, гуттаперчиво потянулась, откинув прикрывавшую ее простыню, и добавила на вдохе: – Но он хочет стать моим мужем. – А потом на выдохе: – А этого не хочу я.

Ревности Коновалов не чувствовал, потому что в облаке, в котором он непрерывно обитал последние сутки, не было никаких следов брутального брюнета.

– Ты смотрел «Титаник»?

– Угу, – кивнул он. Не сказать, что соврал – часть про подводные исследования смотрел внимательно, а когда началась любовная чушь – уснул.

– Герман купил мне кольцо. Я нашла его вчера на катере. Камень огромный, синий, как тот бриллиант. «Сердце океана» – так, кажется, они его называли. И знаешь, что я с этим сердцем сделала? Угадай?

Джо засмеялась. Коновалов растерянно пожал плечами. Она потянулась за планшетом, лежавшим на тумбочке, долго что-то искала и, наконец, протянула его Коновалову.

На экране по палубе шла босая старушка в ночной сорочке, остановилась и уставилась на черную воду, словно собиралась прыгнуть туда. Но вместо этого достала из кармана цепочку с огромным синим бриллиантом, тихо ойкнула и отпустила драгоценность. По-киношному медленно бриллиант начал тонуть. Джо захохотала еще громче.

– Я так же на цыпочках подошла к перилам и даже ойкнула, как она. Зови меня Роза Бьюкейтер…

– Ты выбросила обручальное кольцо в море? – изумился Юрий.

– Ага, выбросила, – подтвердила Джо, не прекращая хохот. Слезы текли у нее из глаз.

– А ты знаешь, что Герман полжизни провел в центре подготовки космонавтов? – приступ смеха утих, и теперь она говорила серьезно. – Он уже должен был лететь на МКС, но у него какая-то травма случилась, и он остался. А полетел его приятель. Он рассказывал, что сильно запил тогда, но взял себя в руки, бизнесом занялся. Тоже космическим каким-то. Так что шутка про космонавта его в самое нежное место кольнула. За нее-то ты и получил.

– А я думал, что получил за это, – Юрий наклонился над ней и поцеловал.

– Это, – шутливо отстраняя его, возразила Джо, – только повод. Он решил, что я просто его дразню.

– А ты дразнишь? – Юрий отдал Джо планшет и резко поднялся с кровати.

– Конечно, дразнит! – испуганный Юрик подливал масла в огонь. Храбрый Коновалов только разводил руками, мол, кто их, Шахерезад, разберет.

– Немедленно вернись в постель! – приказала Джо. Коновалов с облегчением сел. Он уже жалел, что пошел у испуганного Юрика на поводу и начал эту сцену. – У меня с ним не было невесомости. А с тобой была. Понимаешь, что это значит, когда у людей одна невесомость на двоих?

Сквозь полузакрытые веки он смотрел на Джо, сидевшую на диване с блокнотом в руках. Она что-то быстро писала. Время от времени ее рука замирала, взгляд останавливался на лице Одри Хепберн, будто Джо ждала от черно-белой фотографии подсказки. Она была похожа на школьницу, задумчиво покусывающую кончик ручки в поиске нужных слов. Хрупкую обнаженную школьницу, подбиравшую воспоминания для сочинения «Как я провел это лето».

Пришедшее в голову Коновалову сравнение привело в движение тугую пружину внизу живота, в последние дни неизбежно запускавшую в космос их обоих.

– Джахан… – Коновалову нравилось вдыхать и выдыхать ее имя. Ему казалось странным, что он сам не догадался сложить звуки в это жаркое слово – было очевидно, что звучать ее имя должно именно так, – Джахан…

Она в ответ повернулась к нему. Едва дрогнули опущенные ресницы, рот чуть приоткрылся. Он хотел поцеловать ее, но побоялся разбудить.