Водонапорная башня

– “Зачем она это делает? – подумала я. – Не все ли ей равно, сколько у него было девушек? Можно подумать у своих ухажеров она была единственной.”

– А как насчет тебя, Элен? Был ли у тебя парень? – спросил Антон, когда смех стих.

– Был, – коротко ответила она.

– А где же твое “конечно”? – снова спросил он, близко подставив к ней свое лицо.

Элен медленно повернула голову, и их губы оказались на том опасном расстоянии, когда уже было трудно сопротивляться действию силы магнитных полей.

– А нет никакого “конечно”, – сказала она ему прямо в лицо и добавила: – потому что я как раз-таки особенная.

– Что это значит? – спросил Антон.

В ту самую секунду что-то пошло не так, и поцелуй, чей процент вероятности, казалось, был теоретически высок, на практике без остатка испарился в воздухе. Элен одернула короткий подол юбки и, смахнув с черной замши своих туфлей сосновые иголки, сказала:

– Это значит, что у меня есть сердце.

По нисходящей интонации ее голоса Антон понял, что разговор окончен и замолчал. Элен же погрузилась куда-то глубоко внутрь себя, а ее влажные от алкоголя глаза, не моргая, стали смотреть в ночную пустоту. На скамейке я нацарапала его имя и со всей силы запустила стекляшку в воздух.

– Я пойду, – сказала я и начала спускаться вниз.

– Куда ты, Кэт? – крикнула мне вслед Элен.

– Я буду ждать вас на дискотеке.

– Стой, мы бы могли… – начал было Антон, но Элен перебила его:

– Пусть идет.

Как только мои ноги коснулись земли, я припустила бегом через футбольное поле. Я пробежала мимо кладбища и остановилась только тогда, когда повернула на дорогу, чтобы отдышаться.

Деревню укрывала глухая безлунная ночь. Кое-где окна домов светились разноцветными огнями работающих телевизоров. Я направилась к центру, где располагалось старое здание дома культуры, и где на первом этаже каждую субботу крутили пару затертых кассет с танцевальными хитами.

Дискотеки я не любила, но в тот вечер я чувствовала, что нет для меня больше дороги домой, к бабушке, в свою постель и к своим долгим часам приятного одиночества. Внутри меня росла и ширилась огромная пустота, и все, что хотелось этой ночью, так это толкаться в каком-нибудь темном месте среди охваченных эйфорией молодых парней и девчонок и из-за оглушительной музыки не слышать собственных мыслей.

Когда впереди, в темноте, я уже могла различить фигуры стоящих возле клуба людей, сзади меня настиг рокот мотоциклетного мотора. Я оглянулась. По дороге на всех скоростях несся мотоцикл. Свет от его фары ударил мне по глазам, и я прикрыла их рукой. Он поравнялся со мной, и тут я заметила на мотоциклисте все ту же черную кожаную куртку и красный шлем.

– “Это же тот самый парень, который уже чуть не сбил меня сегодня!” – подумала я.

Парень вывернул рукоятки руля своего мотоцикла до предела и тот взвыл, как бешеный зверь. Звук тотчас же разнесся на многие километры и отозвался эхом. Мотоциклист резко затормозил у клуба, и люди, толпящиеся у входа, расступились. Он спустил ноги с мотоциклетных подножек и заглушил мотор.

Когда я подошла, он уже был окружен толпой девчонок, смеющихся одна громче другой и норовящих усесться позади него на мотоцикл. Его красный шлем висел на руле. Среди пышноволосых девичьих голов я смогла рассмотреть его лицо. Он был довольно привлекателен: глубокие карие глаза, один из которых он все время щурил, правильный ровный нос и худые остроугольные скулы. У него были курчавые темные волосы, и челку, которая гирляндой свисала до самого его подбородка, он постоянно откидывал на затылок, запуская в нее растопыренные пальцы на манер расчески. Он говорил низким немного хриплым голосом, и, когда смеялся, то этот хрип трансформировался в какой-то режущий слух скрип, наподобие скрипа мотоциклетных тормозов. Когда он смеялся, его рот имел свойство растягиваться одновременно во все стороны и образовывать огромную дыру, окруженную идеально ровным рядом белоснежных зубов. Это совершенно отталкивающее, на первый взгляд, свойство, как ни странно, притягивало девчонок, и они все в буквальном смысле этого слова смотрели ему в рот.

Он достал из кармана пачку сигарет и, сделав широкий круговой жест, предложил девчонкам закурить. То же он проделал и с зажигалкой, и вскоре вся компания зачадила едким сизым дымом.

Я заплатила за вход и вошла внутрь. Повсюду раздавалось приглушенное ритмичное клацанье. По мере того, как я продвигалась к главному залу, этот шум делался громче и начинал бить меня в грудь. Танцпол представлял собой большую площадку прямоугольной формы с рядом наполовину задрапированных шторами окон. Из-за большого количества людей и высокого градуса их настроения в помещении было невозможно душно и сыро. Испарина покрывала оконные стекла, стены и лица танцующих. Под потолком, над головами висел большой шар, в зеркальных гранях которого отражался свет прожекторов.