Водопад одержимости (ЛП)

Я придвинулась ближе, пока Макс продолжал принюхиваться. В центре висела одна из моих выпускных фотографий. Я понятия не имела, что тогда происходило с моими волосами: зигзагообразная прическа и всклокоченные концы. Вокруг фотографий висели награды, которые я получила: от сертификата лучшей ученицы года в шестом классе и грамот за участие в соревнованиях по чирлидингу и легкой атлетике, до плакетки с титулом младшей мисс Пайнкреста.

Медаль, которую я получила на выпускном, висела на деревянном крючке, а на консольном столике под ней стояло еще больше фотографий, в основном запечатлевших школьные годы. Нахмурившись, я взяла в руки фотографию с выпускного бала. Мой бывший парень, Колин Гривз, ухмылялся мне с нее, одетый в свой взятый напрокат смокинг с розовым галстуком-бабочкой в тон моему платью.

— Я видела Колина на днях, — сказала мама, в ее тоне слышались нотки пикантных сплетен.

— Да? — Я отложила фотографию.

— Конечно, он выглядел великолепно. Он подумывает о том, чтобы баллотироваться в городской совет.

— Рада за него.

— Твой отец был бы в восторге.

— Уверена, что так и есть.

— Хотя, я слышала, что у них с Лорелеей сейчас не лучшие времена.

— О нет, — ответила я, нахмурив брови от беспокойства. Я вернулась на кухню, села на один из высоких табуретов и предложила Максу лечь. К счастью, он действительно послушался. — Это очень плохо.

— Ну, я бы не сказала, что удивлена. — Мама пододвинула ко мне кружку с чаем. — Все знают, что он слишком поспешно женился на ней.

Я услышала то, что мама не сказала. Он поспешил жениться на ней после того, как ты его бросила. Так что это твоя вина.

Конечно, он начал встречаться с Лорелеей почти сразу после нашего разрыва, и они поженились всего через несколько месяцев. Сейчас я не злюсь на это, но тогда мне было больно. Мы встречались пять лет — с выпускного класса средней школы до окончания мной колледжа, — так что можно было подумать, что ему потребуется время, чтобы двигаться дальше.

Но, в отличие от моей матери, которая так и не простила мне разрыва с ним, я это пережила.

— Надеюсь, с ними все будет в порядке, — сказала я, и именно это я имела в виду. Я не питала зла к Колину. Я была рада, что не я вышла за него замуж, но я не хотела, чтобы с ним случилось что-то плохое.

Мама бесстрастно пожала плечами. — Наверное, это к лучшему, что у них нет детей. Может, им нужна консультация. Хотя я не уверена, что консультант сможет исправить тот факт, что он женился не на той женщине.

Пора сменить тему, пока она не начала рассказывать о том, что это я была правильной женщиной и должна была выйти за него замуж, потому что посмотрите на меня сейчас, в мои тридцать с небольшим я до сих пор одинока.

— Итак, я приступаю к новой работе в понедельник.

Она улыбнулась. — Самое умное, что они когда-либо делали, — это наняли тебя.

— Спасибо. Я просто рада, что хоть кто-то наконец-то это сделал.

Я не была настолько уверена в этой работе, но нищие не выбирают. После того, как я подала заявления практически во все места, которые только смогла найти, я откликнулась на объявление в «Тиликум Трибьюн», в основном от отчаяния. Я никогда не работала в газете, но у меня была степень по журналистике. К моему изумлению, они позвали меня на собеседование и сразу же предложили работу.

Проблема трудоустройства была решена. Но последние несколько лет я жила почти в семи часах езды, в Бойсе. Работа в газете маленького городка — это не удаленная работа, поэтому нужно было собирать вещи и переезжать.

Тиликум был не Пайнкрест, но достаточно близко. Весь этот район, от Пайнкреста до Тиликума и Эхо-Крика, в моих глазах подпадал под понятие «родной город». И не в том милом, ностальгическом смысле, который делает переезд обратно теплым и пушистым. А в том смысле, что я никогда не хотела жить здесь снова, из-за чего чувствовала себя большой, толстой неудачницей.

Но все было в порядке. Эта работа была средством достижения цели — способом встать на ноги. Я продолжу искать другую, желательно не менее чем в пяти-шести часах езды отсюда, а до тех пор буду выживать.

Без предупреждения Макс вскочил на ноги. Он сорвался с места, и поводок выскользнул у меня из рук.

— Макс! — Я соскочила с табуретки и побежала за ним. — Макс, вернись!

Спойлер: он не послушался.

Мы с мамой побежали в гостиную и обнаружили, что Макс пытается просунуть свою голову в двухдюймовую щель под диваном. Его морда высунулась на секунду — ровно настолько, чтобы полаять, — и он снова принялся за дело, засовывая нос под диван.

— Макс, вылезай оттуда.

— О нет, — сказала мама. — Герцогиня.

— Наверное, так и есть. Он увидел твою кошку.

— Не позволяй ему обижать мою малышку.

— Он не обидит ее. Он хочет поиграть.

Макс снова залаял.

— Одри, он ее съест!

— Он ее не съест. — По крайней мере, я надеялась, что не съест. — Это его приветственный лай.

Мама прижала руки к груди. — Герцогиня, оставайся там. Не выходи, малышка. Мамочка спасет тебя.

Не то чтобы она действительно что-то делала для спасения своей кошки.