Водоворот судьбы. Платон и Дарья

Через час Дарья не выдержала и, положив книгу на стол, затушила керосиновую лампу. Темный мир избушки и мир снаружи слились. В комнате наступила тишина. Ее нарушало громкое дыхание Платона.

Дарья крепко обняла своего казака и заснула беспробудным и без сновидений сном.

Утром Перелыгин вышел на улицу и, вдохнув в грудь чистого морозного воздуха, пошел в лавку за продуктами. Перед перекрестком он услышал громкий шум и гам. Дорогу преградили многочисленные обозы. Казалось, будто все пространство пришло в движение. Гражданские, военные, буржуи, служащие, помещики, лавочники бурным потоком двигались по улице. Несколько тысяч ног с хрустом топтали свежевыпавший снег. В глазах людей читались отчаяние и страх. Отовсюду неслись недовольство, ропот, слезы.

Город стал выглядеть растревоженным муравейником. В Омске наступил переполох. На тумбе висело воззвание к горожанам:

“Сибиряки! Вы не хотите стать беженцами и мыкаться по чужим углам? Так защищайте свои углы, свои дома. Поступайте в добровольцы!”

Платон остановил солдата:

— Скажи, что происходит?

— Ты что с неба упал? Отступаем! Колчак удрал из города, а мы следом бежим.

— Куда же вы направляетесь?

— В Новониколаевск, — раздраженно ответил солдат и завернул кудрявое ругательство.

Когда Платон вошел в лавку, там было полнехонько народу. Кто-то покупал, кто-то товар разглядывал, а кто-то незатейливые разговоры вел. Но все, кто были в лавке, обернулись на вошедшего казака. Платон поздоровался, купил жирного гуся, сахар, чай, несколько буханок хлеба. Он сложил в широкий полотняный мешок продукты питания и отправился обратно.

Но почти сразу же его остановили изможденные голодом солдаты:

— Дай хлеба. Мы давно ничего не ели.

Платон протянул солдатам две буханки хлеба. Они разломили его на части и стали жадно есть, не прожевывая, целыми кусками. Платон сокрушенно покачал головой. Чего ждать от армии, которая бедствует и голодает?

Он занес продукты в дом и тут же повел коней на водопой к Иртышу. Подойдя к реке, он увидел, что по ледяной переправе и по мосту через Иртыш непрерывной лентой движутся обозы. Изредка раздавались нестройные выстрелы и тут же замирали.

— Что за стрельба? — спросил Платон, не отрывая глаз от переправы у стоящего рядом хорунжего.

— Красные наступают. Они скоро Омск займут. Белая Армия бежит, не оказывая им никакого сопротивления. Перед ней будто одна задача стоит — оторваться от красных. Ее боевой дух сильно подорван. Обстановка создалась безвыходная.

— А есть ли надежда, что положение улучшится? — досадуя, спросил Платон.

— Я думаю, что все закончится катастрофой. Если бы накануне не ударили морозы, то, как бы сейчас обозы переправлялись через Иртыш? Это просто представить себе невозможно. Единственный мост не справился бы с этой задачей. Это еще хорошо, что саперы Уральской и Ижевской дивизий наладили переправу по льду, а то бы нам пришел конец, — с явным недовольством проговорил хорунжий.

— Катастрофой? Конец? — переспросил Перелыгин, но хорунжий оставил его вопрос без ответа.

— Верховный Правитель вместо того, чтобы организовать оборону в Новониколаевске просидел в Омске, а теперь тащится черепашьим шагом по железной дороге.

Хорунжий в сердцах махнул рукой и быстро зашагал от берега.

Неожиданно с другого берега ахнули громом орудия. В воздухе с воем пронеслись снаряды. На реке вздыбились столбы воды и льда. Лошади с людьми спешно кинулись к берегу. Они в панике обгоняли друг друга и едва не проваливались под тонкий лед.

Платон напоил коней и, вернувшись во двор, набил кормушку для коней старым, но все еще душистым сеном. Кони дружно потянулись к нему заиндевелыми мордами и стали хватать его мягкими губами.

Казак поведал Дарье о создавшейся ситуации в городе.

— Я боюсь, Платон. Если опять, что-нибудь случится, то я не смогу этого пережить. Нам надо отправляться в путь, — упавшим голосом сказала Дарья, отложив в сторону рукоделье.

— Ну что ж поехали, — скрывая недовольство, ответил Платон, и тут же объявил Анне Николаевне, что они отправляются в дорогу.

Старушка выразила глубокую озабоченность принятому ими решению.

— Вы же еще не отдохнули, — всплеснула она руками. — Как вы пойдете дальше? Скоро наступят настоящие сибирские морозы. То, что вы недавно пережили не стоит того, что вас ожидает впереди. Не испытывайте на себе Сибирь!

— Мы не можем остаться здесь.

Но сколько бы она не уговаривала, они не поддались на ее уговоры.

— Ну, как вас удержишь, если вы так настойчиво решили, — махнула рукой старушка. — Езжайте с Богом!

В полдень Перелыгины съели зажаренного гуся, выпили несколько кружек кирпичного чая и спешно собрались в дорогу.

Когда они приготовились, Анна Николаевна любезно предложила:

— Возьмите мои сани во дворе. Мне они без надобности, а вам сгодятся в дороге.

И хотя снег был еще небольшой, чтобы двигаться на санях, Платон обрадовался огромным саням-розвальням. С ними им будет легче идти по зимним дорогам.