Водоворот судьбы. Платон и Дарья

Среди живой природы гибель царской семьи выглядела чудовищно дико. Матвей Васильев готов был кататься по земле от яростного бессилия.

На сокрытие следов преступления похоронной команде потребовалось двое суток. Недогоревшие остатки красногвардейцы сбросили в шахту. Землю, где разводили костры, перекопали и присыпали лесным мусором. После этого Юровский построил похоронную команду. Когда они построились, Яков брезгливым взглядом окинул пасмурные лица караульных и увидел, что последняя кошмарная ночь ввела его команду в подавленное состояние. Поеживаясь от утренней прохлады и неудержимого ужаса, они вытирали пот, как после трудной шахтерской работы. Чувствуя за собой большую вину, они примолкли. Хмурым и злобным караульным сделалось не по себе.

В это время восток уже налился зарей и в кустах пробудились птицы. Вихрастый ветер раскачал верхушки молодых деревьев. Тонкие стволы однообразно согнулись к земле. Отвернувшись, Юровский зябко повел плечами и прислушался к лесному шуму. Ему вдруг почудилось, что кто-то невидимый предупредил его, что безвинная смерть царской семьи не останется безнаказанной. Глубоко запавшие глаза Юровского вспыхнули черным пламенем. Яков, шумно задышав резко, развернулся к красногвардейцам.

— Вы выполнили важную задачу. Все, что вы здесь увидели, забудьте навсегда. Вы никогда и никому не расскажете, что вы знаете. За разглашение государственной тайны ответите своей головой. Вы унесете эту тайну вместе с собой на тот свет. Смерть ждет каждого, кто отважится не сохранить в тайне это событие — прокричал он, как будто задыхаясь, Юровский затряс бородой и больше ни слова не прибавив, зашагал из леса по травянистой дороге.

Похоронная команда, закурив, шла из леса молчаливо, и устало как будто шахтеры после тяжелого рабочего дня. Выпуская из раскрытых ртов табачный дым, они услышали глухую артиллерийскую канонаду похожую на отдаленную грозу. Иногда отдельные выстрелы складывались в один сплошной гул. Белая Армия рвалась в Екатеринбург.

Охрана дома особого назначения продолжилась еще два дня. Все эти дни в тесном саду дома Ипатьева не прекращали петь песни соловьи. Караульные, невесело балагуря о происшедшем, растаскивали личные вещи царской семьи. Тащили все, что имело хоть какую-то ценность. Не брезговали даже нижним бельем. Не нужные вещи и предметы уничтожалось в печи или выкидывались в выгребную яму. Русские иконы, молитвенники и духовные реликвии Романовых караульные растоптали грязными сапогами…

Перед глазами Матвея Васильева занавес на сцене плотно закрылся. Последний акт трагической драмы семьи Романовых закончился. За один день в голове Васильева пронесся один год жизни царской семьи. Поразмыслив про себя, Матвей своими глазами увидел, что Романовы с честью перенесли страшные испытания.

Мысленные воспоминания навеяли на молодого человека необыкновенную грусть. Матвей, вспомнив скупую на радость и удачу, но щедрую на обиду и беды жизнь Романовых, глубоко задумался. Ему стало искренно жаль царскую семью за те страдания, которые они перенесли. Как одна семья могла вместить в себя столько лиха?

Царская семья всегда отличалась особым благорасположением к простым людям, поэтому Матвей никак не мог понять, почему из-за жестокого убийства Романовых в Екатеринбурге не собирались возмущенные толпы, и почти никто не откликнулся на их смерть. Хотя многое говорило о том, что Романовы были для народа не злыми. Все как будто вымерли — людей, которые осудили это жестокое убийство, было очень мало. В огромной стране не нашлось ни одного отважного офицера, храброго казака или простого человека, кто бы попытался спасти от гибели хотя бы детей.

Эта семья своей жизнью, своей борьбой и просчетами отразила целую эпоху. Она была достойна сострадания. Каждый нормальный человек должен осудить это убийство. Это преступление нельзя ничем оправдать. Разве можно оправдать людей убивших детей?

— Молодой человек, вам плохо?

Кто-то изо всех сил потряс Матвея за плечо. Васильев отнял руки от лица, взглянул перед собой расширившимися болью и страданиями глазами и увидел перед собой священника.

— Нет, просто что-то вспомнилось.

— Присядьте на лавку, а то на вас лица нет, — сказал священник и быстрыми шагами удалился по каменной дорожке.

Когда Матвей присел, то всех сторон до его слуха нескончаемо понеслись птичьи голоса. Звучал то трезвон жаворонков, то трели Иволги, то звонкое пиликанье синиц. И еще какие-то звуки, которых Васильев не разгадал. Переливчатые песни птиц заполнили окружающий мир. Освободившись от воспоминаний, Матвей невольно заслушался их пением. Птицы пели так звонко и мелодично, что это ошеломило его. Они заливались как в райской куще. Молодой человек был как будто один в этом мире, хотя вокруг него непрерывно ходили люди. Он неловко, и будто торопясь, расстегнул ворот рубашки.

Наслушавшись птиц, Матвей Васильев отправился в музей царской семье и там столкнулся с экскурсией из небольшого уральского городка.