Водоворот судьбы. Платон и Дарья

— Отец, прошел всего лишь год, как умерла мама. Я не хочу, чтобы ты встретился с Дарьей. Память о матери мне очень дорога. Ты должен помнить о ней. Вы с ней встретились в госпитале во время гражданской войны. Она выходила тебя и спасла от смерти, — запинаясь и с жаром проговорил сын.

— Елизавета мне дорога, Павел, но с Дарьей почти пятьдесят лет назад мы обвенчались в церкви. Ты должен понять меня. На Земле живет женщина, которую я сильно любил. Я все время испытывал невыносимую тоску по ней. Иногда хотелось даже кричать в пустоту, — тихо, но внятно сказал отец.

— Давай пока оставим в стороне этот вопрос, — робко предложил Павел.

— Хорошо, — подавив вздох, согласился отец и спросил, не отрывая глаз от реки, — Может быть, покушаем?

— Я сейчас что-нибудь приготовлю, — поспешно отозвался сын.

Павел быстро соорудил возле беседки столик, выложив на него разнообразные продукты и бутылку водки. Отец наполнил водкой два небольших граненых стаканчика.

— Давай помянем добром братьев казаков.

И они, не чокаясь, выпили до дна. Платон нарвал возле беседки белых ромашек и бережно положил на камень, где они часто сидели с Дарьей. Потом Платон Семенович вдруг выпрямился и начал читать стихи:

Эти дни не могут повторяться, -

Юность не вернется никогда.

И туманнее, и реже снятся

Нам чудесные, жестокие года.

С каждым годом меньше очевидцев

Этих страшных легендарных дней.

Наше сердце приучилось биться

И спокойнее и глуше и ровней.

— Кто автор этих слов? — заинтересовано спросил Павел.

— Донской казак Николай Туроверов. Это Дарья в письме прислала, — громко промолвил отец, прислонившись к шершавому затертому стволу старой сосны.

И тихо добавил: — Через месяц она в Ленинград приезжает.

— А что произошло с вами, отец?

Небо по-прежнему было чистым — ни одного облачка. Оно прямо сияло своей глубинной чистотой. Из голубой бездны яркое солнышко заливало жаром сухую землю. Оно поднялось высоко и жгло так нестерпимо, что даже тень под деревом не спасала от жары. Подувший ветер не принес прохлады. Жар повис над развалинами хутора.

***

В Старом Хуторе ночи укоротились, дни удлинились и замелькали неприметно. На деревьях распустились листочки, в прошлогодней траве просочилась зелень. Было безветренно, стояла тихая утренняя синь. Небо на востоке загорелось бледной утренней зарей. По небу неслись редкие пухлые облака. И хотя Старый Хутор утонул в лощине, но по дыму из труб можно было догадаться о том, что здесь стоят хаты.

Полосатым утром в хуторе стали готовиться к завтраку. Казаки и казачки топили печи, шли к коням на конный двор, доили коров, готовили рыбу или мясо, засыпали в чугунки картошку, резали вермишель из раскатанного теста.

Позавтракав, Никифор Шутемов, Семен Перелыгин, Иван Чернавин и Прохор Селенин взяли запасы еды, запрягли коней в широкую телегу и сумрачной, тихой дорогой двинулись в лес, чтобы поохотиться на кабанов. За плечами охотников висели торбы и ружья. Следом двигалась стая охотничьих собак.

Дорога кончилась, впереди темной стеной встал хвойный лес. Охотники вошли в тихое, лесное царство. Вокруг стояла оглушительная тишина. Угрюмый лес молчал, будто хороня какую-то тайну. И на первый взгляд могло показаться, что в сонном лесу не было ни зверей, ни птиц: не крякнет утка и не закричит глухарь. Но это было обманчивое впечатление, потому что многие птицы и звери находили себе здесь пристанище и пищу.

В лесу повис серый сумрак. Небо над казаками светилось узкой щелью. Нельзя было угадать, в какой стороне вставало или садилось солнце. Лес становился все глуше и безмолвней. Мертвая тишина навевала тоскливое настроение.

Кони тащились без понуканий. На лесной тропе с трудом умещалась одна телега. Колеса все время подпрыгивали на кочках. Разлапистые ветви свисали так, что иногда казаки задевали их своими папахами и зеленые иголки валились им за шиворот. Кое-где приходилось останавливаться, чтобы вываливаться из телеги и освободить тропу от валежника.

Кони быстро выбились из сил, пока казаки добрались до цели.

Углубившись в лес, охотники услышали характерные звуки. Их производили кабаны. Охотники приблизились к поляне, пустили вперед своих собак и, засев в засаду, стали терпеливо дожидаться животных. Собаки кинулись в глубину леса. По настойчивому, разноголосому лаю, охотники поняли, что собаки обнаружили зверя. Обойдя диких свиней с наветренной стороны, они погнали лесных животных прямо на охотников.

Но кабаны, словно что-то почувствовав, остановились на самом краю поляны. Они подняли кверху тупые носы и, насторожив уши, стали усиленно нюхать воздух. Затем лесные животные, как по команде бросились бежать в глубь леса, чтобы покинуть опасное место. Однако несколько кабанов через поляну кинулись в сторону охотников. Селенин, вскинув ружье, выстрелил в голову зверя. Дикая свинья, резко мотнув головой, отскочила в сторону и свалилась с ног. Выстрел Семена тоже оказался удачным. Другие охотники оказались менее удачливыми, поэтому многим кабанам удалось уйти живыми и невредимыми.