Водоворот. Запальник. Малак

– Только представь, какой стимул эти бесполезные вещицы дают экономике. – Гейл забрала у Доры грязную салфетку, скомкала и метким броском отправила в урну у стены. – Не говоря уже о буме на огнетушители. Мой брат устроился на работу в «Амарекс» [34] сразу после того выпуска новостей – и недавно купил себе второй дом. Ему ли теперь думать о разорившихся производителях мангалов для барбекю, а?

Дора читала, что даже мангальный бизнес потихоньку возвращал свои позиции. Как оказалось, люди быстро свыклись с новой угрозой и стали жить дальше. Довольно-таки спокойно – до тех пор пока взрываются чьи-то чужие бабушки, не свои. Так, надо думать, было всегда – статистика не склонна врать.

– Признаться, я удивлена, что все вот так вышло, – протянула она.

– Удивлена – и чем? Тем, что люди не драматизировали тысячу-другую спонтанных возгораний в год – на фоне миллионов смертей от рака, тепловых ударов и смога? Что они предпочли кучку обугленных трупов нефтяным пятнам, простирающимся от горизонта до горизонта?

– Это не так работает, ты сама знаешь. Можешь записать видео, где человек три часа подряд тихо умирает от рака легких. Любой посмотревший забудет о нем в тот же момент, как ему предъявят тридцать жалких секунд, за которые старушка Стейси превратилась в факел. – Дора пригубила мокко и покачала головой, отгоняя мерзкое воспоминание. – Черт, худшие тридцать секунд за всю историю.

Гейл пожала плечами:

– Худшие? Да ты еще видео с авариями на дорогах не видела. Там ты не просто так сгораешь и даже не взрываешься – там тебе отрывает руку или ногу, тебя размазывает по тротуару, как гнилую тыкву. И это все очевидцы снимают в самых живых подробностях – записей тьма-тьмущая, чтобы их найти, хватит пяти секунд. – Пальцы Гейл угрожающе зависли над планшетным компьютером, как бы готовясь доказать утверждение.

– Верю тебе на слово, – отмахнулась от подруги Дора.

– То-то же. Там такой ужас, что взрывающаяся бабушка на его фоне – что-то вроде очередного видео с котиками. И количество смертей от ДТП в пять раз выше, чем при самом худшем сценарии для распространения самовозгораний. Статистика это доказывает. Оптика с места происшествий это доказывает еще более наглядно. Но люди не перестают садиться за руль. Более того, с каждым годом их все больше и больше.

– Ну еще бы! Теперь литр бензина стоит тридцать центов, а не доллар, как раньше…

– В точку. – Гейл хитро изогнула бровь. – Ничто не ново под луной.

Дора опустила взгляд в свой стаканчик.

– Кое-что все же ново, – тихо заметила она.

– Ну да. Работающие через пень-колоду индикаторные трубки. Еще инновационные плазмидные таблетки – и да, наплевать, что «Джонсон-и-Джонсон» грозят судебными исками всякому, кто распускает слухи об устойчивости микроорганизмов к лекарству. Да, и не стоит забывать об Управлении транспортной безопасности – теперь у них есть еще один повод совать ручонки поглубже в задницы, потому как теперь каждый может стать террористом-смертником. – Указательным пальцем Гейл стала выводить узоры в просыпанном на столе сахаре. – Так что кое-что все же ново, да. Но в остальном все по-прежнему. – Она смерила Дору оценивающим взглядом. – А что насчет тебя, Дори?

Та моргнула:

– Меня?

– Чем ты теперь занимаешься?

– А. – Она пожала плечами. – Пока работаю временным пожарным инспектором в Лэнгли. Негусто, конечно… – ЦРУ была одной из тех немногих контор, где ее опыт в энергетике-и-инфраструктурах мог быть рассмотрен как преимущество. Удивительно, сколь много практически ценных знаний получаешь за два года клепания отводов глаз для странных и труднообъяснимых пожаров. – А как у тебя дела?

Гейл встала.

– Пойдем-ка. Что-то меня пройтись тянет.

Когда они вышли на улицу, Гейл вытащила из кармана пачку «Ротманс». Но курить не стала – просто посмотрела на маленькую коробочку, зажатую в пальцах, и сказала:

– Ты же знаешь, что вскоре курение может стать уголовно наказуемым? Кто-то в верхах вынес на рассмотрение законопроект.

– Я и не думала, что ты куришь, – созналась Дора.

– Раньше не курила. Мою мать сигареты свели в могилу.

– И что же тогда изменилось?

Гейл издала странный звук – не то смешок, не то кашель.

– Не что, а кто. Я. И не одна только я.

Парадокс, но курение взаправду стало только популярнее после того переломного выпуска новостей. Стало своего рода меткой безопасности в обществе незнакомцев: с человеком, который мог прикурить и не вспыхнуть, вы могли хотя бы встать рядом на автобусной остановке.

Они зашагали по улице. Через улицу на интерактивном билборде мерцали, сменяясь, виды какого-то пустынно-выжженного города, тлеющего под черно-маслянистым небом.

– Ты только взгляни, – кивнула в ту сторону Гейл. – Там-то пламя полыхало, похоже, всю последнюю тысячу лет, если не больше.

Дора прищурилась. Бегущая строка утверждала, что на снимках – Тегеран, но теперь подобные пейзажи можно было сыскать где угодно к востоку от Средиземноморья.

– Перемена к лучшему, так ведь? – спросила Гейл.

– Ты о чем?

– О том, что нам наконец-то можно со спокойной душой наплевать.

Дора остановилась и взглянула подруге в глаза.