Водоворот. Запальник. Малак

В последние два года польский контрафактный алкоголь с победой добрался до Северной Америки, и самая суровая социальная реклама, которую только смог продавить Минздрав, в красках стала расписывать последствия его употребления. Дескать, поветрие затронет даже тех, на кого вы всецело рассчитываете, в том числе примерных семьянинов, что никогда не касались никакой химии, если только та не происходила из аптеки. В один прекрасный день вы просто найдете их стопы, все еще одетые в носки и туфли, тлеющими на ковре в гостиной. Может, только обуглившиеся большеберцовые кости будут торчать из культей, да и то не факт. И вот, похоронив эти жалкие остатки, вы спуститесь в подвал, чтобы собрать инструменты почившего главы семьи и отнести на ярмарку Доброй Воли, и где-то там, за водонагревателем, куда никому не вздумается сунуть нос, найдете ЕЕ – страшную коробку с бутылками, в половине которых все еще плещется странная розоватая жидкость, вязкая, как машинное масло. Этикетки на бутылках будут пестреть словами с забавными черточками над буковками С и странными маленькими косыми перекладинами через L, непременно заканчивающимися на «-ски». И тогда вы проклянете в голос мерзких поляков и их мерзкий смертоносный самогон и воспылаете праведным гневом к несправедливости мира, позволяющего плохим вещам случаться с хорошими людьми, и такие причудливые словечки, как «плазмиды» и «горизонтальный перенос», ни за что не придут вам в голову.

На мониторе у Доры была заставка, цитата какого-то прусского короля родом из семнадцатого века: «Удачлив тот, кто никогда не знавал польского вина». Вдохновившись именно этими словами, она выиграла первую в истории премию Джеймса Хоура в области аналитических инноваций. «Удачлив, тут сомнений нет», – подумала она, вписывая адрес Флетчеров в разнарядку для ребят, что разъезжали в фургоне с невзрачным логотипом компании по доставке букетов на боку.

Следующий случай был еще проще – Мэй-Ли Бадура, путешественник, сгорел заживо в загородном доме в Гарибальди. Инциденты, связанные с санузлами, будь то ванные или туалеты, уверенно лидировали по количеству в череде самовозгораний – для них даже выделили отдельный термин-акроним для отчетности – сансамы (хотя, с легкой руки замминистра, в оборот вошло неофициальное выраженьице «кубки огня», которое, по понятным причинам, нельзя было вписать в официальные бланки). Что ж, в наши дни слишком много людей загромождают ванные ароматическими свечами, но Дора подозревала, что грубая сила естественного отбора рано или поздно существенно снизит число таких вот любителей уюта с экзотической ноткой.

Очевидно, что Бадура зажег спичку.

Подмешав в дело «протекшую емкость с зажигательной смесью» («Не так и далеко от правды», – пришла ей в голову мысль), Дора перешла к делу Греты и Роджера Янгов из Стивстона, чьи обугленные тела были найдены лежащими бок о бок в собственной постели. Никто из них не курил.

Дора забарабанила пальцами по столу. Хитроумный узор на ногтях замерцал в ритме неуверенного стаккато. Она запросила сведения о ближайших родственниках. Итак, аж пятеро детей. Почти что вдвое больше, чем ей нужно.

«ЧОРД возьми, да!» – тихо возрадовалась Дора.

Она всегда обожала эту Человеческую Организацию Радикальной Депопуляции. Да, такая взаправду существовала – пусть даже их методы на деле не подразумевали никакого насилия, а настоящий девиз был претенциозной чушью. «ЧОРД возьми, да!» звучало куда как лучше, куда больше подходило всем этим граффити, изображающим фигурки образцовых семеек «мама-папа-дочка-сын» с крестиками на месте глаз, что не так давно стали появляться в проулках больших городов. Конечно, эти кашееды вряд ли бы стали ее горячо благодарить, даже если бы знали о ее причастности, но вообще-то одними только чаяниями Доры о них заговорила широкая общественность. Именно благодаря ЧОРДам и докладу об их возможной опасности она заполучила второй грант от Джеймса Хоура.

Грета и Роджер Янг, набожные католики с целым выводком детей, были идеальными мишенями для исполненных ненависти радикалов-антинаталистов, сплошь психопатов и убийц. Такую версию все примут на «ура».

Компьютер издал раздражающий протестный писк: версия отклонена – превышение квоты. Чертыхнувшись, Дора запросила подробности. Оказывается, Гейл Винсент уже сваливала все на сторонников радикальной депопуляции в этом месяце.

Что ж, в этом был резон – слишком часто пить из одного и того же колодца нельзя. Люди потихоньку переставали судачить о спонтанных самовозгораниях и задавались разумным вопросом, почему власти не позаботятся как следует о проклятых «зеленых» фанатиках. Но к ЧОРДам Дора питала что-то вроде чувства собственничества. Открыв окошко служебного чата, она написала Гейл:

Опять тянешь ручонки к Радикальной Депопуляции? Придумай своих террористов!

Прости, Дори, пришел ответ от Гейл. Куплю тебе кофе, будем квиты?