Воды Дивных Островов

Все охотно изъявили своё согласие, и заговорил Хью, и сказал так: «С вашего соизволения, собратья, я расскажу в нескольких словах о том, что случилось с нами по пути к Острову Непрошеного Изобилия, а затем Виридис продолжит повесть с того момента, как Заряночка покинула помянутый остров в ведьминской ладье». Никто противу того не возразил, и продолжил Хью: «Краток рассказ мой о путешествии: на следующее утро после нашего отъезда мы добрались до Острова, Где Царит Ничто, и, будучи тобою упреждены, о Заряночка, пробыли там совсем недолго, для того только, чтобы отдохнуть от сидения в лодке, и ни на шаг не отходили от песчаного плёса и спустя три часа решили, что пора и в дорогу.

И вот снова спустили мы ладью на воду и к полуночи добрались до Острова Королей; и с восходом солнца поднялись в крепость и долго разглядывали мертвецов, стараясь ничего не упустить; и покинули остров ещё до полудня и с наступлением темноты добрались до Острова Королев. На следующее утро постановили мы, что надо бы нам пойти посмотреть на призраков помянутых благородных дам, на случай, ежели, с тех пор, как ты там побывала, произошло нечто новое, имеющее отношение к Походу. Однако в замке всё осталось по-прежнему, и уплыли мы восвояси, пока день только начинался.

До Острова Юных и Старых мы добрались к закату того же дня, и мальчуган с девочкой спустились к берегу поглядеть на нас и подивиться, и мы некоторое время занимали их весёлой игрою, а после дети отвели нас к хижине старика, каковой принял нас весьма учтиво и дал поесть-попить. Надо сказать, что, когда дело уже близилось к утру, хозяин дома выставил нам крепкого напитка и, похоже, счёл за обиду, что мы не слишком-то злоупотребили сим угощением, сам же старик, по чести говоря, к чаше прикладывался неоднократно, пока не заснул. Но прежде чем упился он до беспамятства, мы засыпали его вопросами про остров и его обычаи, но ничего-то старец не знал и ничего не смог порассказать нам. И о тебе спросили мы, сестрица, но тебя он давно позабыл.

На следующий день старец спустился с нами к ладье и долго заклинал нас взять его с собою; ибо здесь, говорил он, нет ни правителя, ни прекрасных дам; и ежели останусь я на острове, скоро истечёт отпущенный мне срок, а очень бы хотелось мне изведать радость, и долгих лет жизни тоже хотелось бы. Мы же не посмели взять старца на борт, опасаясь, что духу Посыльной Ладьи это не понравится; засим мы вежливо отказали обитателю острова, поблагодарили за гостеприимство и оделили дарами, а именно, золотым кольцом на палец и золотою же пряжкой. Засим побрёл старец прочь, как нам показалось, слегка удручённый, но ещё до того, как произнесли мы заклинание Посыльной Ладьи, мы услышали, как весело распевает он высоким надтреснутым голосом, удаляясь от берега.

В тот последний день случилось нечто новое; ибо едва помянутый остров превратился в чёрную точку за нашей спиною, как увидели мы: с северо-востока плывёт к нам навстречу чёлн; стремительно надвигался он, и за кормою пенились бирюзовые буруны. Немало подивились мы тому; и подивились ещё более, заметив, что паруса чёлна выкрашены в золотую, зелёную и чёрную полоску; а затем овладели нами и страх, и радость, когда, как только подошло судно поближе, узрели мы на борту трёх женщин, одетых в золото, в зелёное и в чёрное. И вот, наконец, чёлн приблизился настолько, что мы смогли разглядеть лица дам и убедились, что перед нами и впрямь наши любезные; и каждая протягивала к нам руки и взывала о помощи, и каждая выкликала нас по именам; а мы-то, без весел, без паруса, находились во власти нашей зловещей ладьи. Тогда Бодуэн и я вознамерились было спрыгнуть за борт и доплыть до наших возлюбленных любой ценой, но сэр Артур удержал нас и повелел вспомнить о том, что приближаемся мы к ведьминским угодьям; так, стало быть, следует предположить, что повсюду расставлены для нас силки и ловушки, дабы воспрепятствовать нам добраться до цели путешествия. Засим остались мы в ладье, хотя мгновения горше не выпадало нам на долю; и нарядный чёлн снова унёсся вслед ветру, и ветерок и буруны исчезли вместе с ним, и озеро застыло под знойным солнцем, гладкое, как стекло, и поплыли мы далее, с тяжёлым сердцем.