Воды Дивных Островов

Но вот, когда солнце уже клонилось к закату, на северо-востоке снова показался стремительно приближающийся парус; и на сей раз то оказалась не ладья и не барка, но огромный корабль с высокими мачтами, оснащённый превосходными орудийными башнями и закованный в броню; на бастионах и марсах* поблескивали шлемы и сверкали копья, и вскорости ветер донёс до нас голос рога. Мы оба взяли в руки мечи и надели шлемы, но Артур не тронулся с места, говоря: «Не особо-то мудра ведьма, раз посылает нам два видения на дню, столь схожие друг с другом». – «Ха, – сказал Бодуэн, – тем не менее, будем настороже; они намерены стрелять». И, уж разумеется, увидели мы ряды лучников на всех марсах и даже вдоль борта, и по сигналу рога в воздух взвились стрелы, но куда делись, не ведаю, ибо ни одна не долетела до нас; и рассмеялся Артур, говоря: «Отличный выстрел, право; клянусь Святой Девой, кабы в нашем краю не водилось лучших лучников, мне бы и броня ни к чему». Но мы двое были совершенно сбиты с толку и не знали, что и думать.

Огромный корабль промчался мимо нас вослед ветру, как давешняя барка, но не отошёл и на полмили, как увидели мы, что заполоскались паруса и натянулись реи, и воскликнул Артур: «Клянусь святым Николаем, игра начинается сызнова! Они разворачиваются!»

Так оно и оказалось, и вскорости корабль снова нагнал нас и поравнялся с нами, так что мы отчётливо различали на встречном судне каждую снасть и каждый рангоут; и народ его, рыцари, воины, лучники и мореходы, все столпились на наветренном борту, поглазеть на нас и посмеяться; и оглушительный дьявольский хохот загремел над толпою, пока проплывал корабль мимо нас – столь близко, что с одного борта на другой легко можно было бы перебросить корку хлеба; и очень скоро стало ясно, что наскочить на нас они не намерены.

Тут молвил Артур: «Сейчас, собратья мои, комедия начнется сызнова, но вы оставайтесь на местах, ибо сдаётся мне, что это зрелище не менее безвредно, чем давешнее, хотя обставлено куда роскошнее».

Едва договорил он, как среди собравшихся на шкафуте* поднялась суматоха, и ло, обнаружилось, что в кругу свирепых и могучих мореходов стоят три женщины, смертельно-бледные, с распущенными волосами, со связанными за спиною руками; одна была одета в золото, другая – в зелёное, и третья – в чёрном; и лица их в точности повторяли лица Авреи, и Виридис, и Атры.

Тогда над кораблём раздался грозный и свирепый рёв и издевательский смех, от которого души наши преисполнились неизбывного стыда; и злобные эти твари в обличии мореходов подступили к дамам и швырнули их за борт в бездонную пучину, – сперва Аврею, затем Виридис и затем Атру. Мы же стояли, потрясая бесполезными мечами, и готовы были уже прыгнуть в воду, но Артур поднялся на ноги, и ухватил каждого из нас за руку, и удержал нас, говоря: «Нет уж, ежели вы желаете погибнуть, так возьмите и меня с собою, и пусть Обет канет на дно озера, пусть ненаглядные наши возлюбленные страдают в рабстве, пусть Заряночка утратит всех своих друзей разом, и пусть вспоминают нас впоследствии как влюблённых глупцов, кои сами не ведают, что творят».

Засим снова уселись мы на свои места; над килем гнусного судна загремел пронзительный и резкий хохот, а затем корабль развернулся по ветру и поплыл своим путём; всё так же сверкало оружие, и развевались знамёна и флаги, и трубили рога; а солнце над водной гладью тем временем опускалось за горизонт.

Тут молвил Артур: «Ободритесь, братья! Разве не видите, что самовлюблённая наша ведьма скудоумна и слепа, раз устраивает нам подобное представление и второй раз на дню являет нам образы наших милых, что несколько часов назад якобы пронеслись мимо в ладье с полосатыми парусами? Где же, в таком случае, корабельщики с ними повстречались? Нет, господа, не позволим мы любовной тоске лишить нас разума».

И поняли мы, какими глупцами оказались, поддавшись коварному наваждению; однако на душе у нас сделалось до крайности тревожно; и время тянулось невыносимо медленно; ясно было, что не знать нам покоя, пока не доберемся мы до Острова Непрошеного Изобилия и не отыщем там наших возлюбленных.

И вот наступила ночь, и мы уснули, но похоже, что нечасто погружались в сон все трое одновременно; и, наконец, почувствовали мы, что близок рассвет, – хотя луна зашла и тьма царила непроглядная. В ту пору мы все трое бодрствовали; и вдруг услышали мы за кормой плеск рассекаемой воды, словно бы шёл за нами корабль, и смутно в темноте различили парус: то нагоняла нас ладья. И совсем рядом зазвенел горестный крик: «О, здесь ли вы, Паладины Обета? О, помогите мне, друзья! Спасите меня, освободите, ибо похитили меня, чтобы передать в руки былой моей госпожи. Помогите, Бодуэн, Хью, Артур! Помогите, помогите!»

Тут все мы узнали голос Заряночки, и Артур вскочил на ноги и в мгновение ока оказался бы за бортом, кабы мы двое его не удержали, он же боролся и проклинал нас от души, скрывать нечего; а тем временем жалобный стон твой, сестрица, угас в отдалении, и небо на востоке посветлело, и наступил рассвет.