Воды Дивных Островов

Засим возвратились мы к великолепной лестнице; и там, у самого подножия, стояла ведьма, и оказала она нам радушный приём. Роскошные алые ткани, расшитые и отделанные дорогими каменьями, одевали стан госпожи; руки её были обнажены, ноги обуты в сандалии, а золотые волосы увенчаны гирляндой; и впрямь заметно похорошела она: недурно сложенная, с холёной, белоснежною кожей, с густыми и пышными локонами; однако, несмотря ни на что, лицо колдуньи осталось столь же отталкивающим, и мне показалась она прегадкой.

Вечерний пир ничем не отличался от утренней трапезы; Бодуэн был мрачен, Артур весел и приветлив; и ничего не случилось такого, о чём бы следовало рассказать, кроме того разве, что блюда, и яства, и бутыли, и чаши, и всё такое прочее возникали на столе сами собою, словно бы приносили их невидимые слуги; и тому не особо мы дивились, памятуя, что находимся в обители чудес. Ведьма же поглядела на нас с улыбкой и молвила: «Рыцари, изумляетесь вы, наблюдая, как прислуживают нам за столом; но вспомните, что Мы сказали вам этим утром: Мы – сами себе хозяйка и ни в ком не нуждаемся, и так устроили Мы жизнь свою здесь, чтобы Нашим друзьям ни в чём не пришлось испытывать недостатка на Острове Изобилия. Потому не опасайтесь, что слуги Наши, ныне невидимые, окажутся безобразны, даже если бы и открылись они вашим взорам».

Всё подмечали мы на этом пиру; когда же трапеза подошла к концу, в зале зазвучала музыка, словно заиграли невидимые музыканты, однако немного их было, от силы трое или четверо. Тут снова заговорила леди и молвила: «Рыцари, вы можете счесть, будто мало у Нас менестрелей; но уж такова Наша воля, что не любим Мы музыки чересчур громкой, и по большей части только троим позволяется одновременно играть и петь для Нас».

Затем госпожа отвела нас в роскошные покои, и уснули мы там, в роскоши и довольстве; и поднялись поутру и обнаружили, что леди по-прежнему весьма расположена к нам; однако же приметил я, что обращается она с Артуром так, словно впервые его увидела, и весьма пришёлся он ей по душе.

Снова отправились мы в путь и обыскивали остров с неменьшим усердием, чем в первый раз, и опять ничего не нашли; и этот день во всём оказался похож на предыдущий.

На следующее утро (то есть на третий день нашего приезда) ведьма словно бы ещё лучше запомнила Артура и ещё больше им заинтересовалась, так что даже протянула ему руку для поцелуя, и пришлось Чёрному Оруженосцу поднести помянутую руку к губам, несмотря на то, что терпеть он ведьму не мог.

И снова устроились мы под яблоней, и спустя какое-то время заговорил Бодуэн и молвил: «Вчера и позавчера обыскивали мы остров и ничего не нашли; давайте сегодня обыщем дом, и ежели опять ничего не обнаружим, по крайней мере, это нас больше отвлекать не будет». Мы согласились и немедленно вернулись во дворец, и побывали во всех залах, краше которых свет не видывал; всё вокруг радовало глаз, и дивились мы, гадая, что со всем этим станется, когда с ведьмой мы совладаем и колдовству её придёт конец.

Дошли мы и до Башни Рыданий, и поднялись по лестнице, и нашли дверь темницы открытой, и всё там было ровно так, как ты описала нам, Заряночка; только открыли мы огромный сундук, от чего сама ты воздержалась, и обнаружили, что и впрямь полон он отвратительной утвари, как, например, цепи и кандалы, и плети, и розги, и гнусные орудия пыток; и прокляли мы всё это и отошли; но молвил Артур: «Ло, что за глупая женщина! С какою охотою она указывает нам, что делать, и даёт понять, что дам наших в сей обители зла нет, ибо ведьма всё предоставила в наше распоряжение, ничего не скрывая». Однако же мы обошли дом снаружи и тщательно посчитали окна, дабы проверить, не пропустили ли мы какой-нибудь комнаты, и убедились, что всё в порядке; а затем снова вошли мы в дом и обыскали нижние помещения, проверяя, нет ли под землёю подвалов; но ничего не нашли, кроме как на удивление красивой крипты, что почти не уступала в роскоши верхним комнатам. Засим наступил вечер, и подошло время пира, и день окончился; ведьма же за руку повела Артура к столу, а затем и к покоям, для нас отведённым.

На четвертый и пятый день всё повторилось сначала; и, ложась спать, я чувствовал, что в голове у меня мутится, а на сердце давит невыносимая тяжесть.

Вечером следующего дня (то есть шестого), когда отправились мы в покои, а ведьма с Артуром шли рука об руку, мерзкая задержала своего спутника и заговорила с ним пылко, понизив голос; и, поднявшись ко мне впоследствии, Чёрный Оруженосец признался: «Нынче ночью мне удалось уклониться, однако долго так продолжаться не может». – «Уклониться от чего?» – вопросил я. Отвечал он: «От того, чтобы разделять с нею ложе; ибо теперь всё идёт к тому, что либо должны мы убить её немедленно, так ничего и не узнав о наших возлюбленных, либо придётся мне исполнять её волю».