Воды любви (сборник)

Протянул свою чашку.

* * *

После того, как они распили бутылку, пришлось лезть в шкаф за ракией. Это еще оставалось после поездки в Болгарию, куда он отправился, чтобы полежать недельку-другую на пляже, отдохнуть, успокоиться, обдумать все, как следует. Конечно, все это оказалось полной чушью. Он просто жрал спиртное всю эту неделю в номере, и слушал «Битлз» на ноут-буке, и думал, как бы это взбесило его жену. Та была очень красивой, одевалась всегда соответственно времени, и старше мужа – бывшего мужа – на пару лет. Но шла в ногу со временем, слушала то Adele то Lana del Ray – смотря кто входил в моду – и ненавидела эту его любовь к прошлому. Прошлому? Да он просто скучал по детству. По безмятежной, беспримесной радости бытия. А до моря он доползал лишь, чтобы упасть в воду и слегка протрезветь перед завтраком. Завтрак, это святое. Он дает силы пить весь день. Весь Божий день, как правильно говорят эти ребята. Они, кстати, оказались славными.

– Вот ты думаешь, – жаловалась Блондинка, у которой оказались не только светлые волосы, но и вполне себе человеческое имя, только он его не запомнил, хотя и просил уже повторить раз пять, – нам приятно?

– Смотрят, как на уродов, и то издали, а вблизи в лицо вообще не смотрят, избегают касаться, как прокаженных каких-то, – говорила она.

– Все думают, что их сагитируют, загипнотизируют, и заставят платить десятину церкви, – говорила она.

– А у нас никаких финансовых взносов, мы просто ходим и напоминаем людям о том, – говорила она.

– О чем же, – спросил писатель, открывая ракию.

– О том, что жить можно в радости, – сказала она.

– Ой, нет, ну ладно, совсем чуть-чуть, – сказала она.

Писатель плеснул ей. И Брюнетку. И спутнику их, который оказался вполне себе компанейским мужиком, и даже не грузил своим Богом. Потому что, как он объяснил, их сек… организация стоит на твердой позиции: Бог един, но он у каждого разный, так что и не стоит пытаться разубедить человека в чем-либо.

– Радость от жизни, – сказал он, подняв стаканчик.

– Вот и все, что мы хотим напомнить людям, – сказал он.

– Живите в радости, ведь мир не создан для скорби и страданий, – сказал он, как будто обращался к кому-то на улице.

– Людям просто везде мерещится двойное дно, – сказал он.

– Подвох, ловушка, капкан, – сказал он.

– А мы просто хотим напомнить им о смысле жизни, – сказал он.

– Мы рождены быть счастливы, – сказал он.

– Но настоящую радость дает умеренность, – сказал он.

– Ребенок, обожравшийся тортами, не понимает, что такое радость вкуса, – сказал он.

– Ему с каждым разом надо все больше крема, все больше жира, все больше сахара, – сказал он.

– А ведь простой леденец может быть настоящим праздником, – сказал он.

– Не будем про детей, – сказал писатель.

Брюнетка – ну, на то она и старше, – понимающе положила свою руку на его. Он вдруг понял, что у нее тонкие, длинные пальцы, и ногти она не грызет. И это в Молдавии. Поразительно! Проповедник сказал:

– Мы такие же люди, как вы, – сказал он.

– Думаете, нас начальство за такое по голове погладит? – сказал он, просто и надежно улыбаясь.

Девушки покачали головами. Нет, нет, не погладит! Брюнетка закинула ногу на ногу – как умудрилась в такой юбке, – и улыбнулась.

Писатель сказал ей:

– Скажите, а вам не жарко вот так… – сказал он.

– В смысле, – сказала она.

– Ну, колготки, в такую жару, – сказал он.

– Конечно, очень, – смущенно сказала Брюнетка.

– Но мы стараемся выглядеть так, чтобы мужчины вновь вспомнили, – сказала она.

– Вспомнили о том, что женщина может выглядеть привлекательно, и не будучи раздетой на улице, – сказала она.

– Чтобы у него, извините за прямоту, эрекция возникала не только от просмотра порно, – сказала она.

– А просто от вида красивой женщины, – сказала она.

– Ну, да, ребенок и торт, – кивнул писатель понимающе.

– Ребенок и торт, – сказала она.

– Но так жарко, что… – сказала она.

– Ой, да что вы, ванная в вашем распоряжении, – сказал писатель.

Брюнетка и Блондинка, щебеча, ушли в ванную, снимать колготки. Вернулись, как были. Просто ноги от стопы и чуть выше были уже голые. Сели, одернули юбки. Писатель разлил. Почувствовал, что у него встал.

– Какие классные наклейки у вас в ванной, – сказала Блондинка.

– Ну, на зеркале, – сказала она, потому что писатель непонимающе хмурился.

– Аа-а-а, это Микки и собака Дональд, – сказал он.

– Круто, такие в 87—м году были модными! – сказал проповедник.

– Ага, а молоко в бутылках помнишь? – сказал писатель.

– Что за вопрос! А как играли в фантики от жвачек?! – сказал тот.

– Слушай, а на сообщество «Ностальгия_ру» ты подписан?! – сказал писатель.

– Что за вопрос! – он так видимо, решил начинать всякий ответ. – А «Двадцать причин, по которым вы родились в СССР» ты читал?!

– Что за вопрос! – сказал писатель.

Выпили. Брюнетка смотрела на них с нежностью. Блондинка тоже, но не с той степенью нежности. Ах, как смотрела на него одна девчонка за три года до выпускного… Да что эти сопляки нынче понимают в чувствах?!

Проповедник поднял тост.

– За радость, – сказал он.

– За радость, – сказал писатель.

Выпил. Сказал: