Воды мира. Как были разгаданы тайны океанов, атмосферы, ледников и климата нашей планеты

Для Малкус жизнь резко изменилась в 1965 г. В 1961 г. она покинула Вудс-Хоул, чтобы занять преподавательскую должность в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. В том же году у них с Виллемом родилась дочь Карен. Между тем ее отношения с Бобом Симпсоном, начавшиеся в ходе совместной работы в Национальном проекте по исследованию ураганов, переросли в нечто более глубокое. Эксперименты по засеву облаков и модификации урагана «Беула», по выражению Малкус, способствовали развитию «коллаборации Малкус/Симпсона и тесной дружбы»[237]. В 1964 г. Малкус развелась с Виллемом Малкусом, уволилась из Калифорнийского университета и устроилась на исследовательскую должность в Метеорологическое бюро США. Это был вынужденный карьерный шаг, поскольку закон не позволял мужу и жене работать в одном государственном учреждении. 6 января 1965 г. Джоан и Боб Симпсон поженились, а вскоре Джоан Симпсон была назначена руководителем проекта «Стормфьюри» в Метеорологическом бюро. Так началось то, что она назвала своей второй великой любовью, партнерством разума и духа, которое продлилось до самой ее смерти.

Если в личной жизни Джоан Симпсон наконец-то обрела умиротворение, то вокруг активного воздействия на погоду продолжались бурные споры. В 1963 г. она ликовала в небе над Пуэрто-Рико, наблюдая за тем, как засеянные облака взрываются пенными шапками, а ураган «Беула» смещает свой глаз. Предположение о том, что засев содержащих переохлажденную воду облаков в центре урагана приведет к ослаблению бури, казалось верным. Но как вскоре стало ясно, оптимизм команды «Стормфьюри» был преждевременен. Чтобы убедительно подтвердить эту гипотезу, требовались серьезные дополнительные исследования. Однако, как бы ни было трудно скоординировать действия шести или даже десяти самолетов, летящих сквозь ураган, реализовать обширную программу экспериментов по укрощению этих мощных штормов оказалось куда сложнее. Чтобы понять поведение изменчивых погодных явлений (как естественное, так и модифицированное), требовалось изучить немалое их количество, а это было не только дорогостоящим, но подчас и невозможным делом. С 1963 по 1968 г. через экспериментальную зону не прошел ни один подходящий для опыта ураган. В 1967 г. Джоан Симпсон, устав бороться с ожесточенными нападками на программу, подала в отставку. Проект «Стормфьюри» продолжался с переменным успехом. Когда в 1969 г. ураган «Дебби» наконец-то смилостивился над исследователями, позволив им совершить пять засевов, было признано, что результаты эксперимента подтвердили пересмотренную гипотезу, которая вместо того, чтобы, как прежде, делать упор на дестабилизацию стены глаза, предусматривала интенсивный повторный засев непосредственно за пределами стены. Но поскольку подходящие ураганы по-прежнему посещали безопасную зону крайне редко, эта гипотеза так и не была проверена еще раз. В 1970-е гг. эксперименты по искусственному воздействию на ураганы постепенно сошли на нет, а в 1983 г. проект был признан неудачным и закрыт.

* * *

Таким образом, на вопрос о том, можно ли искусственно воздействовать на ураганы, а тем более следует ли это делать, простых ответов не нашлось. Между тем вмешательство в погоду уже стало реальностью. Антропогенное воздействие на атмосферу – как преднамеренное, так и нет – происходило по всей планете. Чтобы иметь возможность более-менее точно отличать измененное в результате вмешательства состояние атмосферы от естественного, необходимо было хорошо понимать основные атмосферные процессы. Но, как отмечали в 1964 г. члены комитета, включая Симпсон, основным препятствием для определения того, какие именно облака подходят для засева, была их «значительная естественная изменчивость», в частности различия в размерах капель, содержании воды и льда, структуре температурного поля, внутренней циркуляции и электризации[238]. Эта естественная изменчивость делала тщательную статистическую оценку одновременно необходимой и «очень сложной».

«Очень сложное» в малом масштабе в большом оказывалось еще сложнее. И хотя на тот момент человек не мог «вызывать возмущения, запускающие мощные атмосферные реакции», было очевидно, что такой день не за горами. При этом оставалось неясно, когда люди научатся надежно предсказывать последствия такого серьезного вмешательства в «масштабах континента или больше». А пока подобное прогнозирование невозможно, заключала экспертная группа, «проведение любого масштабного эксперимента в атмосфере будет актом вопиющей безответственности»[239].