Воды слонам!

Ворвавшись внутрь, я первым делом натыкаюсь на яка и тут же прижимаюсь к брезентовой стене, чтоб не попасть на его кривые рога. За его загривок, в ужасе вращая глазами, уцепилась гиена.

Да тут самая настоящая паника! Клетки нараспашку, а в середине зверинца все слилось в пятно; вглядевшись, я различаю в этом клубке шимпанзе, орангутана, ламу, зебру, льва, жирафа, верблюда, гиену, лошадь — на самом деле, не одну дюжину лошадей, среди которых и Марленины. И все эти божьи твари, обезумев от страха, мечутся, торопятся, визжат, раскачиваются, мчатся галопом, рычат и ржут. Они повсюду: качаются на веревках и скользят по шестам, прячутся под фургонами, жмутся к стенам и носятся по всему зверинцу.

Я обшариваю глазами шатер в поисках Марлены, но вместо нее вижу пантеру, которая как раз проскальзывает в туннель, ведущий к шапито. Когда ее гибкое черное тело исчезает в туннеле, я замираю в ожидании. И правда, проходит лишь несколько секунд, и вот он — пронзительный крик, а за ним еще один, и еще, и, наконец, все вокруг заполняют громыхающие звуки: зрители пытаются через головы друг друга выкарабкаться с трибун.

Господи, сделай так, чтоб они выбрались через задний вход. Прошу тебя, Господи, лишь бы они не пытались пробраться здесь.

За разбушевавшимся морем зверей я замечаю двух рабочих. Они раскачивают веревки, приводя обитателей зверинца в еще большее исступление. Один из них — Билл. Он ловит мой взгляд и некоторое время не отводит глаз. А потом вместе с подельником проскальзывает в шапито. Музыка вновь взвизгивает и обрывается, на сей раз окончательно.

Взгляд мой мечется по шатру, и я совсем теряю голову. Где ты? Где ты? Господи, ну где же ты?

Заприметив наконец розовые блестки, я тотчас же поворачиваю голову. А увидев Марлену рядом с Рози, вскрикиваю от облегчения.

Август стоит прямо перед ними — ну конечно, где ж ему еще быть? Марлена зажимает рот руками. Меня она пока не видит, а вот Рози уже заметила. Она смотрит на меня долгим и строгим взглядом, и что-то в ее глазах заставляет меня застыть на месте. Побагровевший Август, не обращая ни на что внимания, лютует, размахивая руками и вращая тростью. Цилиндр с выбитым дном, как будто продырявленный ударом ноги, валяется на соломе.

Рози вытягивает хобот, пытаясь что-то достать. Между нами проносится жираф, чья длинная шея кажется грациозной даже в этой суматохе — и тут я вижу, что слониха вытаскивает из земли кол. Она держит его непринужденно, возя концом по сухой земле. Цепочка все еще болтается у нее на ноге. Рози бросает на меня мечтательный взгляд, который тут же соскальзывает в сторону маячащего перед ней затылка.

— О боже, — бормочу я, вдруг сообразив, что к чему. И тут же бросаюсь к ней, но наскакиваю на заднюю ногу несущейся мимо лошади. — Не смей! Не смей!

Она поднимает кол, словно соломинку, и раскалывает его голову одним-единственным ударом — хрясъ! — словно яичную скорлупку. Придержав кол, пока ее мучитель не начнет заваливаться вперед, она лениво опускает железяку на землю. И, отступив на шаг назад, открывает содеянное Марлене, которая, быть может, видела, а может, и не видела, что случилось.

Тут же прямо перед ними проносится табун зебр. Среди мчащихся черных и белых полосок мелькают человеческие руки и ноги. Туда-сюда, нога-рука, они завихриваются и отскакивают, словно напрочь лишенные костей. Когда табун уносится, вместо Августа на земле остается ком из плоти, потрохов и соломы.

Марлена таращится на него широко раскрытыми глазами и оседает на землю. Рози машет ушами, улыбается и делает шаг в сторону, закрывая Марлену собственной тушей.

И хотя конца панике не видно, я могу не сомневаться: пока я до них не доберусь, Марлену не затопчут.

Увы, зрители пытаются покинуть шапито тем же путем, каким вошли — через зверинец. Я стою на коленях около Марлены, баюкая в руках ее голову, и вдруг туннель, соединяющий зверинец и шапито, начинает извергать людей. Еще несколько шагов — и они поймут, что тут творится. Самые первые застывают как вкопанные — и тут же падают наземь под натиском наседающих сзади. Их бы наверняка затоптали, но задние ряды теперь тоже видят панику в зверинце.

А животные внезапно сворачивают, и огромное стадо из самых разных тварей — львы, ламы и зебры бок о бок с орангутанами и шимпанзе, гиена плечом к плечу с тигром, дюжина лошадей и жираф с болтающейся у него на шее паукообразной обезьяной, белый медведь, неуклюже ковыляющий на всех четырех лапах — устремляется теперь навстречу людям.

Публика с криками и визгом разворачивается и пытается вернуться в шапито. Замыкающие, не так давно сметенные наземь, отчаянно подпрыгивают, подталкивая бегущих впереди. «Пробка» в туннеле прорывается, и люди со зверями единой визжащей толпой вваливаются в шапито. Трудно сказать, кто больше испугался: очевидно, что у зверей на уме одно — спасти собственные шкуры. Бенгальский тигр проталкивается под ногами у женщины и отрывает ее от земли. Она смотрит вниз и теряет сознание. Муж хватает ее под мышки, стаскивает с тигра и волочет в шапито.