Воды текут, берега остаются

— Хорошо то, что угодно богу, — сказал священник. — Кто же из учащихся, позвольте спросить, высказал такое желание?

— Вася Мосолов у них затейник.

— Почтительный отрок, трудолюбивый. Ну что ж, благослови, господи, их труды. Вот только бы не пристал к ним Александр Прокопьев. Как говорится, поганая овца все стадо портит.

Вениамину Федоровичу очень хотелось тут свернуть разговор на Эчука, но он удержался, потому что нужно было закончить дело с землей под сад.

— Так вот, батюшка, у школы своей земли нет, зато пустует большой кусок церковной земли; весь косогор, обращенный к пруду, каждый год зарастает бурьяном и чертополохом. Отдайте эту землю под сад. Детям радость и польза, вам благодарность и честь.

Но священника предложение учителя совсем не обрадовало.

— Церковную землю отдать этим сорванцам? — вскочил отец Иван со стула. — Не отдам! Да и закон не позволяет передавать кому-либо церковную землю.

— Вы, отец Иван, любите повторять слово «закон», часто ссылаетесь на законы, тогда объясните, по какому закону вы заставили учеников вчера работать в вашем саду?

Священник нахмурился, глотнул воздуху и выкрикнул:

— Да ты понимаешь, с кем разговариваешь, молодой человек?

— С вами, отец законоучитель, — ответил Вениамин Федорович. — Вы сейчас находитесь в стенах школы, в которой преподаете учебный предмет «закон божий». Вы — учитель, я — заведующий школой.

— Ну и заведуй своей школой, а в мои дела не суй носа! Я тебе не учитель, я — священнослужитель, духовное лицо.

— В церкви вы священнослужитель, здесь — учитель. Здесь ваши обязанности и права точно такие же, как у всех остальных учителей. Мы постановили избегать наказаний, вы же под видом наказания эксплуатируете детский труд.

— Ты на меня не очень-то! Молод еще, зелен!

— Я вынужден о вашем вчерашнем поступке написать рапорт инспектору.

— Пиши, пиши…

Вечером Вениамин Федорович сел писать рапорт инспектору. На сердце у него было тяжело. «Все равно ничего не изменится, — думает Вениамин Федорович, — отец Иван не исправится, скорее мне сделают внушение, чем его одернут… Вряд ли кто-нибудь придаст значение такому малозначительному факту. «Помогли батюшке — и хорошо, — скажут, — по крайней мере баклуш не били».

Вениамин Федорович перечитал свой рапорт и порвал его.

Когда Вениамин Федорович вошел в класс и увидел устремленные на него со всех сторон вопрошающие глаза ребят, он грустно покачал головой и тихо сказал:

— Отец Иван не разрешил занять пустырь под школьный сад. Отговорился тем, что по закону церковь не может никому передать свою землю.

— Просто жадюга он! — послышался чей-то возглас.

Ребята зашумели. Слышались вовсе непочтительные слова по адресу отца Ивана и вообще церковнослужителей.

— Все они, попы, такие!

Вениамин Федорович по должности должен был бы оборвать ребят, но он сам был возмущен отказом законоучителя и понимал, что совсем не соблюдение закона преследовал тот, поэтому дал ребятам высказать первый гнев, затем поднял руку:

— Тише, дети! Очень жаль, что у нас не будет школьного сада, но ничего не поделаешь: у школы, к сожалению, своей земли нет. Теперь приступим к уроку.

В тот день в школе только и было разговоров, что про отказ отца Ивана. Ребята ругали законоучителя, некоторые пробовали его защищать, но были вынуждены замолчать под дружным натиском товарищей.

На последнем уроке с парты на парту пропутешествовала записка. В ней было написано: «Завтра приходите в школу. Сад все равно будем сажать, только на другом месте, на Энгербалском холме!»

Утром, в воскресенье, ребята с лопатами собрались возле школы.

Васли разделил ребят на две группы: одна во главе с Эчуком должна была отправиться в лес выкапывать кусты и деревца, другая, с которой оставался Васли, должна была подготовить место для посадки — выкопать ямы, принести навозу.

Пока решали и договаривались, кому что делать, такой стоял шум и гомон, словно на базаре.

Вениамин Федорович сначала прислушивался к ребячьим голосам из дома, потом, когда увидел, что шум не стихает, вышел во двор.

— Что вы затеяли? — спросил он, с улыбкой оглядывая возбужденных школьников.

«Эх, не удалось удивить учителя! — с досадой подумал Васли. — Не надо было бы собираться возле школы».

— Ну, отвечай, Васли, ты что-то придумал? — продолжал Вениамин Федорович.

— Мы все вместе, — ответил Васли.

— А меня примете к себе в компанию?

— Примем, примем! — послышались голоса со всех сторон.

— Если принимаете, то объясните, куда вы собрались и что хотите делать.

— Вениамин Федорович, — начал Васли, — мы решили все-таки разбить школьный сад.

— Но ведь отец Иван отказался дать землю!

— Мы без его земли обойдемся, — вступил в разговор Эчук, — посадим сад на Энгербалском холме.

— На Энгербалском холме? — переспросил Вениамин Федорович. — Постойте-постойте. Что вы там собираетесь сажать?

— Смородину!

— Малину!

— Рябину, калину! — наперебой отвечали ребята.

— Еще шиповник и черемуху, — заключил Коля Устюгов.