«Военная анархия» в Римской империи

Правление избранных сенатом императоров продолжалось всего 99 дней. С их гибелью потерпел сокрушительное поражение и сам сенат. Хотя этот институт еще традиционно рассматривался как символ римской государственности, он уже не имел ни традиционного же уважения, ни реальной власти. Попытка восстановления прежней власти сената в новых условиях была утопией^{1 н}. Характерно, что для того чтобы иметь в Риме военную опору, Пупиен привел с собой германские войска. Но это ему не помогло. Преторианцы, обеспокоенные в первую очередь своим реальным положением и связанными с ним материальными выгодами, решительно выступили против

императоров, а страх Бальбина, что Пупиен использует подавление преторианского мятежа для его устранения, не дал последнему возможности вовремя использовать германцев. После этих событий сенат как корпорация сохраняется, но его значение как органа реальной власти резко уменьшается.

Эти события в значительной степени уникальны в истории Римской империи. Это единственный случай, когда император провозглашается не войсками, а гражданским населением и он признается как законный принцепс в Риме²⁷³. И население самого Рима принимает во всем этом значительное участие. Разумеется, за народными выступлениями стояли те или иные политические группировки, но их противостояние делало выступления римского плебса относительно автономными. В то же время исход этих событий показал, что реально ни народ (включая провинциалов), ни сенат долговременного влияния на политическую жизнь государства оказать уже не могли.

Глава III

ПУТЬ вниз

ГОРДИАН III

Свержение Пупиена и Бальбина было вызвано соединением нескольких факторов. Конечно, решающую роль в их поражении сыграли разногласия и взаимная подозрительность императоров. Но это было лишь вершиной айсберга. Уже говорилось, что сама идея правления сената являлась утопией. Императорами, избранными сенатом, были недовольны и преторианцы, и солдаты полевых армий, да и гражданское население тоже. В самом сенате не существовало никакого единства. Уже тот факт, что часть провинциальных наместников, которые сами были сенаторами, отказалась поддержать Гордианов и выступила практически на стороне Максимина, показывает наличие глубоких разногласий в сенаторской среде. Выдвижение юного Гор-диана на пост цезаря, как уже говорилось, было делом рук группировки, недовольной сложившейся ситуацией. А то, что эту идею с удовольствием подхватили значительные массы римского населения, говорит о глубоком проникновении в эти массы монархических и даже династических чувств. Опираясь и на них, и на неприятие армией, в том числе преторианцами²⁷⁴, самой идеи диархии, сторонники Гордиана успешно справились со своей задачей оттеснить от власти соперничающие внутри самого сената группировки. Пока существовала угроза восстановления Максимином своей власти, его противники выступали единым фронтом. Ликвидация этой угрозы разрушила «единый фронт» антимаксиминовских сил. Противники Пупиена и Бальбина, уже одержавшие частичную победу, навязав

фигуру Гордиана в качестве цезаря, теперь добились полной победы. Пупиен и Бальбин были убиты, а Гордиан III стал августом. Ни о каком коллективном правлении официально теперь речи не было.

Отцом Гордиана III, по утверждению «Юлия Капитолина», был консуляр Юний Бальб (SHA Gord. 4, 2). Автор «Эпиомы» (27, 1) называет его сенатором (clarissimus). Среди ординарных консулов в первой трети III в. Юния Бальба нет. Так что если он действительно был консуляром, то только консулом-суффектом. В любом случае отец Гордиана никак не появляется в истории сына, и поэтому можно говорить, что он умер еще до его возвышения. Впрочем, далеко не все исследователи вообще принимают Бальба за историческую личность²⁷⁵. Все же гораздо важнее другое. В официальном наборе имен нового императора вообще нет места имени (или именам) отца, кем бы тот ни был. Гордиан III именуется только внуком божественного М. Антония Гордиана (т. е. Гордиана I) и сыном сестры божественного М. Антония Гордиана (т. е. Гордиана II) или, короче, внуком божественных Гордианов (например, ILS 497-498). Такое необычное для патриархального римского общества именование объясняется только одним: стремлением создать новую династию — династию Гордианов²⁷⁶. Учитывая, что старшие Гордианы связывали себя с Антонинами, можно говорить о попытке установить прямую связь с принцепсами предыдущего столетия, а частично и с Северами, по крайней мере с Александром Севером, минуя «тиранию» Максимина и непопулярных сенатских императоров.