«Военная анархия» в Римской империи

Игры в честь тысячелетия Рима были отпразднованы полностью в соответствии с римскими религиозными обрядами, включая, естественно, и гладиаторские игры, и сам император, разумеется, при этом присутствовал. И надписи в честь него, и монеты (как в изображениях, так и в легендах) полностью соответствовали старым правилам. В связи с этим встает вскользь затронутый ранее вопрос о христианстве Филиппа. Надо подчеркнуть, что современник Филиппа Киприан не знает о том, что этот император был христианином. Более того, в сочинении «К Донату», написанном в 246 г. или немногим позже⁴²⁹, говорится о бедствиях века и произволе принцепса (Ad Don. 6; 11). Это мало соответствует представлению христианского автора о правлении христианского императора. Молчит о христианстве императора и Дионисий Александрийский. Ничего об этом не говорит ни один языческий писатель⁴³⁰. Первое сообщение о принадлежности к христианству Филиппа и его сына содержится у Евсевия (НЕ VI, 34), и на это сообщение опираются все более поздние авторы⁴³¹. Историк сообщает, что Филипп захотел в последнюю предпасхальную ночь помолиться в церкви со всем народом, но тамошний епископ допустил его туда только после покаяния, и согласие императора па покаяние показывает, по словам Евсевия, что он был благочестивым человеком. Весь этот пассаж предваряет выражение «существует рассказ» (катехе! Xôyoç), причем Евсевий не упоминает, чей это Xôyoç, и откуда он, Евсевий, его узнал. Не упоминает он также ни времени,

ни места происшествия, ни имени епископа⁴³². И это сразу же снижает достоверность всего повествования. Да и неопределенное «есть рассказ» показывает, что сам кесарийский историк не подтверждает стопроцентно его достоверность. Вслед за Евсевием Иероним (2261 е) говорит о христианстве то ли самого Филиппа, то ли его сына⁴³³. Наконец, Орозий (VII, 20, 2; 28, 1) и Иордан (Get. 89) уже без всякого сомнения утверждают, что Филипп был первым императором-христианином. И затем это утверждение становится постоянным у ряда христианских историков более позднего времени. В качестве доказательства своего утверждения, что Филипп посвятил празднование тысячелетия Рима не языческим богам, а Христу и Церкви, Орозий говорит, что ни один автор не сообщает о принесении императором жертв на Капитолии. Между тем все, что известно и об этом праздновании, и о монетах, выпущенных в его честь, ясно говорит о его языческом характере⁴³⁴. Евсевий (НЕ VI, 36, 3) сообщает о письмах, которые Ориген писал Филиппу и его жене. Нет оснований сомневаться в существовании этих писем, тем более что Евсевий говорит, что он сам собрал письма Оригена и объединил их в отдельные книги. Но ни Евсевий, ни повторявший за ним Иероним не говорят о получении Оригеном ответов⁴³⁵.

Все это, однако, не означает, что сообщения раннехристианских авторов недостоверны. Конечно, говорить о крещении Филиппа или его сына нет никаких реальных оснований. Но надо иметь в виду, что христианство в это время уже стало довольно значительной силой, особенно в восточной части Империи. В Трахонитиде, родной области Филиппа, видимо, уже существовала христианская община⁴³⁶. Много сторонников христианства находилось в рядах воинов, особенно среди восточных лучников, активно поддерживавших Филиппа⁴³⁷. И Филипп вполне мог-интересоваться этой религией, все более распространявшейся в Римской империи. Если рассказ Евсевия о намерении Филиппа посетить пасхальную службу хоть частично достоверен, то ничего, кроме как любопытства императора, он не доказывает. К тому же в это время уже появляются христиане и в армии, особенно в восточных войсках, в том числе среди осроенских

срелков, которые активно поддерживали Филиппа, и это тоже могло подвигнуть его если не к поддержке, то к некоторым симпатиям к христианству⁴³⁸. По словам биографа Александра Севера, этот император в своем ларарии поместил среди других изображений также изображения Христа и Авраама (SHA Alex. 29, 2). Филипп, как уже говорилось, стремившийся подражать Северам и особенно Александру, вполне мог следовать его примеру, если и не ставить статуи Христа, то выражать свой интерес к христианству. Кроме того, он, несомненно, относился к христианам вполне терпимо⁴³⁹. Это вполне объясняется общей политикой «милосердия», проводимой, по крайней мере официально, этим императором⁴⁴⁰. Преемник Филиппа Де-ций, его свергнувший, начал первое серьезное общеимперское гонение, и для христиан контраст между правлениями Филиппа и Деция был столь велик, что и могла возникнуть легенда о христианстве первого⁴⁴¹. Надо, однако, отметить, что еще за год до начала гонения Деция, следовательно, еще при Филиппе в Александрии произошел кровавый христианский погром (Eus. VI, 41,1-9), и ни сам император, ни префект Египта не приняли никаких мер ни для предотвращения этого погрома, ни для наказания виновных⁴⁴². И это мало совместимо с версией о принадлежности Филиппа к христианству.