«Военная анархия» в Римской империи

Филипп Араб не мог не понимать, что римское общественное мнение будет сравнивать его с Максимином Фракийцем. На деле эти фигуры были довольно разными. Вполне возможно, как об этом говорилось выше, отец Филиппа был вождем арабского племени, и, следовательно, сам будущий император принадлежал к арабской аристократии. Еще важнее было то, что Филипп, вероятнее всего, являлся римским гражданином, по крайней мере в третьем поколении. Занимая после смерти Тимеситея пост префекта претория, он становился фактически вторым лицом в государстве — положение, которого не было у Максимина. В это время префект претория занимался и различными хозяйственными делами⁴⁰⁸, а это означает, что карьера Филиппа не могла быть чисто военной. К тому же Александр Север возводил своих префектов претория в сенаторское сословие (SHA Alex. 21,3-5)⁴⁰⁹, и эта практика могла существовать и позже. Не исключено, что и Филипп, заняв этот пост, был сделан сенатором. Несмотря на все это, в глазах римского общества он выглядел варваром, как и Максимин. И Филипп делал все, чтобы опровергнуть это мнение⁴¹⁰. Максимин не только убил (или допустил убийство) своего предшественника, но и заставил сенат осудить его память; Филипп всячески подчеркивал свое уважение к памяти Гордиана и стал инициатором его обожествления. Максимин за все три года своего правления ни разу не побывал в Риме; Филипп, урегулировав дела на Востоке, прибыл в столицу. Максимин не выступал против сената, но и не

обращал на него особого внимания; Филипп сразу же после вступления в Рим успокоил сенат благожелательной речью (Xóyoig àciEiKéniv) (Zos. 1, 19, 2). Фракиец не обращал никакого внимания на римский плебс; араб при своем вступлении в Рим раздал народу значительные суммы, отмечая этими «щедротами» начало своего правления непосредственно в столице⁴¹¹. Уже эти первые шаги нового императора создавали благоприятный фон для его правления.

Филиппу было важно добиться поддержки не только армии⁴¹², но и гражданского населения (и этим он тоже резко отличался от Максимина, для которого роль всей Империи сводилась к тыловому обеспечению войск). И лучшим способом ему представлялось подчеркивание своего традиционализма⁴¹³, что и должно было заставить римлян забыть о его арабском происхождении. Недаром, как уже было отмечено в науке, ряд его законов, например его рескрипт по поводу восстановления частных зданий (С. J. 8, 10,4), сопровождался многозначительной оговоркой: «в соответствии с предписаниями древности (iuxta placitum antiquitatis)»⁴¹². В этом же направлении шло закрепление за наследниками и религиозными группами гробниц и других памятников, связанных с захоронениями (С J. 3, 44, 8; 9)⁴¹⁴. На восстановление старинной морали был направлен запрет привлечения молодых мужчин в дома терпимости, и Аврелий Виктор (28, 6), сообщающий об этом предписании, называет его честнейшим (honestissime)⁴¹⁵. Филипп издал закон о всеобщей амнистии, согласно которому возвращались все изгнанники и ссыльные и полностью восстанавливалась их репутация (С. J. 9, 51, 7). Но там же делалась весьма важная оговорка: амнистия не относилась к совершившим проступок (или преступление) военным. Закон был направлен на гражданских лиц, и он должен был в первую очередь расширить поддержку Филиппа в римском обществе.

В русле подчеркиваемого традиционализма можно рассматривать упоминание совета принцепса в одном из законов (С. J. 7,26,6). Этот закон относился к отношениям между кредитором и должником по поводу заложенной вещи. Но важно здесь другое: император говорит, что издал этот закон после совещания с советом (cum consilio collocutus). Речь идет, конечно же, о совете принцепса⁴¹⁶. Этот совет возник еще при Августе, приобрел упорядоченную форму при Адриане, а со времени Северов стал постоянным, чрезвычайно важным правительственным органом, рассматривающим самые разные вопросы конкретного управления государством⁴¹⁷. Поэтому само по себе предварительное обсуждение сравнительно частного вопроса в совете принцепса не было чем-то чрезвычайным. Вполне возможно, что и другие законодательные акты обсуждались в совете, хотя прямо об этом и не всегда говорилось. Но в данном случае император подчеркивал, что соответствующее юридическое решение он принял только после такого обсуждения. Тем самым Филипп подчеркивал, что он полностью следует старым римским принципам коллегиальности и обсуждения различных дел⁴¹⁸.