Военная фортуна

— Но смеха мало, — произнесла наконец Луиза. — Когда я вернулась в Штаты с бумагами, все так обрадовались. Удивились и обрадовались. Но потом стали происходить ужасные вещи. Мне не все известно, но Чарльза Поула повесили, а Гарри Джонсон почти лишился места. Он всей душой ненавидит капитана Обри и «Леопард».

— Это тот мистер Джонсон, который знаком с Дианой Вильерс и который скоро приезжает?

— Да. Они всегда снимают первый этаж в гостинице Франшона. Его как раз сейчас освобождают для них. Такая remue-ménage.[33] Я так жду вашей с ним встречи. Уверена, что Гарри Джонсону потребуется ваш совет. Ему понравится такой консультант. Когда мы расставались и вы дали мне те замечательные меха, я уже совсем готова была рассказать вам про него. Мне стоило это сделать.

— Буду рад познакомиться с мистером Джонсоном, — сказал Стивен.

— Я устрою вашу встречу завтра.

Улизнув из гнездышка миссис Уоган, Стивен вышел на улицу, полную горожан в теплых пальто и меховых шапках, жующих табак. Однако среди них нашелся средних лет человек в плаще из овчины и широкополой шляпе, который не работал челюстями. Расчетливо маневрируя между ручьями, обладатель шляпы выслушал просьбу Стивена пояснить, где находится гостиница Франшона.

— Пойдем со мной, друг, и я покажу тебе, — сказал американец. — Ты, похоже, не обращаешь внимания на холод?

— Но это не значит, что я нечувствителен к нему, — ответил Мэтьюрин. — Совсем недавно прибыл из теплого климата.

— Здесь, — произнес американец, останавливаясь напротив большого белого здания с выходящими на фасад балконами. — Вот дом Блудницы Вавилонской. Ты не уже не так юн и не так глуп, чтобы входить в него. Но если ты должен, друг, то следи за своим кошельком.

— Тот, кто простерт, упасть не может, — ответил Стивен. — Тот, кто согбен, лишен гордыни. Кошель мой пуст, и никто меня не обворует.

— Ты говоришь честно, друг? — спросил американец, пристально глядя на него.

Доктор кивнул. Но потом, заметив, что собеседник полез в карман, воскликнул:

— Нет-нет! У меня достаточно денег осталось дома! Спасибо, сэр, что показали мне дорогу, и за ваши, уверен, добрые побуждения.

Расставшись с американцем, Стивен несколько секунд стоял неподвижно. Принимая во внимания обстоятельства, «дом Блудницы» выглядел очень недурно. Уютное местечко, без сомнения, хотя и слишком роскошное на его вкус. И разряда таких, где он мог бы отобедать по приглашению богатых друзей, но не в одиночестве. Первый этаж и впрямь был перевернут с ног на голову: предметы обстановки, ковры и шкуры, передвигаемые из комнаты в комнату, виднелись на длинном балконе. Судя по темпераментным возгласам, которыми сопровождалась деятельность, отелем управляли французы. Превосходные яства и вина, скорее всего. Для тех, кто в состоянии заплатить. Идеально подходит для Дианы. Тут на крыльце появился Понте-Кане. Француз постоял на тротуаре, потом окликнул человека на одном из балконов верхнего этажа.

— Янки Дудль! — вскричал он и громко расхохотался. — Янки Дудль! Souviens-toi?[34]

Стивен смешался с толпой и поспешил на встречу в припортовой таверне. Как он и предполагал, на этой стадии его не ожидало ничего кроме осторожности, ни к чему не обязывающих заверений и яростного недовольства мистером Мэдисоном. Единственную ценную информацию он почерпнул, узнав, что «Констеллейшн», тридцативосьмипушечный фрегат водоизмещением в 1265 тонн, будучи построен в Балтиморе, обошелся казне в триста четырнадцать тысяч двести двенадцать долларов, тогда как «Чезапик», тоже тридцать восемь орудий, но спущенный на воду в Норфолке, стоил всего двести двадцать тысяч шестьсот семьдесят семь долларов.

— Шестьдесят одна тысяча двести девяносто девять фунтов и два шиллинга, — заявил мистер Хирепат, сверяясь с записной книжкой. — И куча растраченных государственных денег.

Со своей стороны Стивен держался уклончиво — кто скажет, нет ли между этими торговцами личной вражды, не говоря уж агентов-провокаторов?