Военная история Боспорского царства

Выше говорилось о терракотовых статуэтках воинов с кельтскими щитами, которые достаточно ярко характеризуют одну из сторон боспорской культуры этого времени. Столь же любопытна еще одна категория терракотовых статуэток, появившихся на Боспоре, очевидно, во второй половине III века до н. э., — это статуэтки всадников. К сожалению, многие детали на них трактованы очень небрежно, пропорции коня и всадника часто переданы неверно, и, в общем, такие статуэтки никак нельзя отнести к шедеврам боспорской коропластики. Их значение, на наш взгляд, заключается совсем в ином. Общий варварский, восточный облик костюма всадника, несмотря на всю условность трактовки, выступает вполне отчетливо — в частности, в его головном уборе в виде башлыка с заостренным верхом. Нельзя сомневаться в том, что все терракотовые статуэтки так или иначе были связаны с культовыми представлениями, в данном случае с представлениями о роли и предназначении мужчины как воина-героя. Героический идеал, как можно предполагать, в первом случае (статуэтки кельтских воинов) навеян Западом, а во втором (статуэтки всадников) — Востоком.

О восточных направлениях связей Боспора в военной сфере, как и прежде, свидетельствуют материалы курганных захоронений. Курганы, содержащие погребения варварской знати, в это время сосредоточены исключительно в азиатской части Боспора, то есть ближе к районам расселения меотов и кочевий сарматских племен. Неудивительно, что на этих материалах ярко проявляются сарматские черты, связанные прежде всего с манерой украшать боевых коней круглыми, в основном серебряными бляхами, так называемыми фаларами. Очень важным в ряду таким памятников представляется курган Буерова могила, расположенный сравнительно недалеко от Большой Близницы. Под насыпью здесь обнаружено конское захоронение с уздечным набором из бронзовых блях, покрытых серебром и позолотой. Человеческое погребение находилось в склепе, сложенном из тесаных известняковых плит. Был найден весьма богатый сопровождающий инвентарь — золотые венки, большое количество серебряной и бронзовой посуды и т. п. Очень впечатляет набор оружия: 5 мечей, 6 копий, масса железных наконечников стрел, обломки панциря из кованых железных пластин, такие же пластины от щита (?) и бронзовый шлем с нащечниками. Мечи в ножнах с золотыми обкладками, безусловно, относятся к типу сарматских.

В кургане у деревни Мерджаны^{57}, расположенной недалеко; от Анапы, была обнаружена золотая пластина с изображением всадника, приближающегося к сидящей на троне женщине, вероятнее всего, богине. Среди предметов вооружения здесь был обнаружен короткий меч или кинжал, а также два конических бронзовых шлема. Конические шлемы, подобные находкам из Мерджан, вошли в употребление в Древней Греции в эллинистическое время, вероятно, для защиты от рубящих ударов кельтских мечей. Они были очень популярны и у самих кельтов. Неудивительно, что шлемы конической формы представлены на таком важном памятнике времени войн с галатами в Малой Азии, как алтарь Зевса в Пергаме, и на рельефах с изображением оружия в пергамском святилище Афины Никефоры. Представленное на этих рельефах оружие, вероятнее всего, было захвачено пергамцами во время сражений с галатами.

Имеющиеся материалы позволяют считать, что Боспорское государство во второй половине III — первой половине II века до н. э. в своей внешней политике опиралось на военные формирования, состоявшие из наемников (греков и негреков), а также на союзных сарматов. Этих двух факторов до поры до времени вполне хватало, чтобы отстаивать свои интересы; более того, этот период даже можно признать временем процветания Боспора. Но процветанию пришел конец, когда ситуация в степях Северного Причерноморья в очередной раз резко изменилась.

Спартокиды накануне падения

Середина II века до н. э. связывается с концом периода относительной стабилизации в Северном Причерноморье по многим причинам^{58}. Складывается впечатление, что с этого времени «выплески» из Азии на запад все новых и новых кочевых племен происходили, так сказать, в ускоренном ритме. Эти глобальные передвижения привели к окончательной дестабилизации обстановки в степях региона, поскольку, как представляется, ни один из появившихся здесь кочевых этносов не мог осуществить свою полную гегемонию, и греческим государствам в этом сложном переплетении политических целей, экономических интересов, возникающих и разваливающихся союзов варварских племен было чрезвычайно непросто отстоять свою самостоятельность, выбрать собственный, сравнительно безопасный путь развития.