Военная история Боспорского царства

«Выплески» кочевнических волн в северопричерноморские степи стали перехлестывать через край, как уже говорилось, приблизительно с середины II века до н. э. Совсем не исключено, что новый импульс с востока был связан с миграцией роксоланов и языгов. По свидетельству Страбона, роксоланы заняли пространства между Танаисом и Борис-феном, то есть между Доном и Днепром. Описывая образ жизни кочевников, древний географ отметил, что «они следуют за своими стадами, выбирая всегда местности с хорошими пастбищами; зимою — в болотах около Меотиды, а летом — и на равнинах» (Strafe. VII, 3,17). В 112–110 годах до н. э. эти номады приняли участие в скифо-херсонесском конфликте на стороне скифов и были разбиты полководцем Диофантом, которого на помощь Херсонесу прислал царь Понтийского государства Митридат VI Евпатор. Войско варваров, состоявшее почти из 50000 человек, не устояло против 6000 воинов, которыми командовал понтийский полководец, и в большинстве своем погибло. Этот эпизод еще раз демонстрирует силу дисциплинированного, хорошо обученного войска в столкновениях с варварскими толпами. Вооружение роксоланов, каким его описал Страбон, выглядит не очень совершенным — они имели шлемы и панцири из сырой воловьей кожи, сплетенные из прутьев щиты, а наступательным оружием им служили копья, мечи и луки со стрелами. Языги продвинулись западнее роксоланов и обитали за Днепром, где известны также сарматы царские и урги (Strab. VII, 3,17). В плане вооружения и военной организации они вряд ли отличались от роксоланов.

Новые кочевнические объединения, как легко заметить, очень быстро достигли Таврики. Во второй половине II века до н. э. эпиграфические источники фиксируют здесь сатархов, появление которых Ю. М. Десятчиков связывал с широким расселением на запад центрально- и среднеазиатских кочевников^{59}. Вероятно, в последней четверти II века до н. э. на Азиатском Боспоре появились аспургиане, о которых Страбон писал как о меотском племени (Strab. XI, 2,1). В дальнейшем эти варвары играли важную роль в боспорской истории.

Во второй четверти — середине II века до н. э. на политической арене все активней начинает выступать Малая Скифия в Крыму, где утвердилась власть царя Скилура. Вполне возможно, что на окончательное сложение этого государства в немалой степени повлияла угроза, исходящая из восточных районов причерноморских степей. Развитие конфликта между молодым скифским государством и Херсонесом привело к тому, что примерно во второй четверти II века до н. э. произошел очередной разгром греческих сельских поселений в Северо-Западном Крыму. Очевидно, до этого разгрома херсонеситам пытались помочь сарматы, возможно, даже существовал союз между ними и Херсонесом. Полиэн рассказывает, что царица сарматов Амага с группой отборных воинов совершила большой переход, неожиданным ударом захватила дворец царя скифов, убила его, а захваченную скифами страну вернула грекам (Polyaen. VIII, 56). Однако не все северопричерноморские кочевники заняли антискифскую позицию. Роксоланы, как уже говорилось, выступили против херсонеситов на стороне скифов (Strab. VII, 3,17).

Союз с сарматами, как следует считать, оказался не очень надежным, Херсонес так и не сумел противостоять скифскому натиску. В середине II века до н. э. на руинах некоторых греческих укреплений были построены скифские крепости. Таким образом, владения Херсонеса в Северо-Западном Крыму оказались под властью варваров, а к концу столетия те уже, по существу, подступили к херсонесским городским стенам.

В истории Ольвийского государства новое обострение кризиса также приходится на середину II века до н. э. В этой ситуации ольвиополиты вынуждены были в очередной раз искать себе защитника среди соседних варваров, что в конце концов привело к подчинению полиса скифам, которое выразилось в виде протектората царя Скилура. Правители Боспора Киммерийского пытались выйти из кризиса своим путем.