Военная история Древнего Египта Том I. Возникновение и развитие завоевательной политики до эпохи крупных войн XVI-XV вв. до х.э.

Таким образом, даже тот исторический материал, который принуждены давать в своих работах современные германские ученые, опровергает антинаучную фашистскую «теорию» нордического происхождения греческой культуры. Объективное изучение исторических фактов указывает на то, что многие элементы античной культуры выросли на почве скрещения культурных достижений древневосточных, в частности семитских, народов. Одним из важных центров такой синкретической культуры был древний Угарит. Наконец, следует отметить, что в некрополе Угарита было найдено бронзовое изображение египетского бога Гора в виде сокола, украшенного двойной царской короной объединенного Верхнего и Нижнего Египта, и рядом с ним второе аналогичное изображение сокола меньшего размера, но богато украшенное золотом. Весьма возможно, что в Угарит нередко приезжали и здесь даже селились египетские чиновники, торговцы и колонисты, которые привозили с собой египетские предметы, обычаи и религиозные верования,[179] способствуя усилению египетского влияния на население государства Угарит.

Рис. 41. Стэла с рельефным изображением северносирийского бога — громовержца Ваала.

Территориальная близость Угарит к Малой Азии и к северно-сирийским и малоазийским центрам хеттской культуры не могла [236] не оказать воздействия на развитие культуры страны Угарит, которая должна была неминуемо подпасть под довольно сильное хеттское влияние. Эго влияние сказывается на том, что в Угарит проникали хеттские изделия, как, например, сиро-хеттские цилиндрические печати, и даже хеттские пиктографические надписи. Это влияние хеттской культуры сказывается также и в том, что местные сирийские боги, почитавшиеся в Угарите, изображались в смешанном сиро-хеттском стиле. Так, боги Угарита изображаются обутыми в типично хеттскую горную обувь с загнутыми кверху носками, идущими по гористой местности. Типична в этом отношении стэла (рис. 41) с изображением «громовержца Ваала» и находящегося под его охраной туземного царька, выдержанная в смешанном, отчасти сирийском, отчасти хеттско-митаннийском стиле, пропитанном в некотором отношении египетскими влияниями.[180] В XIII в. до х. э., в эпоху усиления хеттского государства, Угарит входит в сферу довольно значительного политического влияния хеттов. Так, хеттский царь Муватал, выступая против Рамзеса II, включает в свое войско отряды союзных и подчиненных ему государств Месопотамии и северной Сирии: Кархемыша, Угарит и Нухашше.[181]

Вполне понятно поэтому, что князья Угарит, находясь между влияниями, шедшими из Египта и из хеттского государства, как между молотом и наковальней, должны были нередко вести колеблющуюся двойственную политику, основанную на постоянных компромиссах. Судя по списку покоренных азиатских городов времени Аменхотепа III, Угарит входил в сферу египетского влияния и, может быть, даже был одно время в руках египетских завоевателей. Название Угарит в египетской форме ikrt встречается не только в этом списке Аменхотепа III, но и в списке покоренных местностей Рамзеса II.[182]

Амарнские письма дают некоторое представление о том, какое промежуточное положение занимал Угарит в XIV веке до х. э. между Египтом и Хеттским государством. Князья Угарита принуждены постоянно лавировать между этими двумя крупнейшими государствами древневосточного мира, которые вели упорную борьбу за преобладание в Сирии и тем самым за господство в Передней Азии. Это видно из одного письма, которое Мисту, князь Угарита, пишет египетскому фараону в ответ на требование фараона послать ему дань. Находясь в некоторой зависимости одновременно от хеттского царя и от египетского фараона, Мисту стремится сохранить с ними обоими добрососедские отношения. Так, Мисту сообщает фараону, что хеттский царь требовал от него, чтобы он изменил Египту. Однако он, Мисту, не согласился на это и сохранил свою преданность фараону. Мисту жалуется фараону, что в результате этого он попал в тяжелое положение. Хеттский царь дважды выражал ему недовольство за уплату дани фараону, считая это неправомерным и даже угрожая ему [237] начать против него враждебные действия. Поэтому Мисту просит фараона о помощи.[183]