Военная история Древнего Египта Том I. Возникновение и развитие завоевательной политики до эпохи крупных войн XVI-XV вв. до х.э.

В египетском искусстве эпохи Нового царства образ победоносного царя дается не только в традиционной сцене царского триумфа, но и в целом ряде вариантов этой сцены, всегда выражающей одну и ту же мысль о победе «богохранимого» царя над его врагами. В некоторых вариантах этой сцены особенно усиливается религиозно-эмблематическое оформление всего сюжета. Так, на деревянном рельефе Тутмоса IV царь изображен в виде идущего сфинкса, который топчет своими лапами поверженных врагов, а одной лапой поражает коленопреклоненного врага. Поза и человеческое лицо царя-сфинкса дышат спокойным величием и сознанием собственной силы. Над сфинксом парит крылатое божество. Правая, лучше сохранившаяся, часть надписи гласит: «Прекрасный бог Нефер-хеперу-Ра, дарующий жизнь, любимый Уаджит, богиней севера, поражает пленников всякой иноземной страны». Вся сцена выдержана в стиле строго условной, почти орнаментальной символики.[27] Некоторая свобода движений чувствуется только в позах пленников, особенно в позе коленопреклоненного пленника, откинувшего назад голову. Однако сравнение этой фигуры с фигурой ливийца на абусирском рельефе ясно указывает на то, что перед нами почти канонизированный стандарт, сохранившийся от эпохи Древнего царства.[28]

Этот орнаментальный схематизм еще сильнее выражен в сцене царского триумфа на внутренней стороне первой парадной колесницы Тутанхамона. Царь здесь опять изображен в позе торжественно шагающего сфинкса, попирающего своими лапами пленного азиата, лежащего на земле и умоляющего о пощаде. Перед царем стоят на коленях почти символические фигуры четырех коленопреклоненных пленников: симметрично чередующихся негров, азиатов и ливийца. Религиозная эмблематика всей сцены подчеркнута строго традиционным изображением священного коршуна Нехбет и картушем царя, окаймленным с двух сторон уреями.[29] Реалистические тенденции чувствуются лишь в передаче характерных черт лиц иноплеменников и в тщательном изображении их своеобразных одеяний и головных уборов. Художник стремится почти протокольно зафиксировать в своем изображении все наиболее существенные этнографические детали, перенося, таким образом, религиозно-традиционную схему на [290] почву вполне реальной жизни. Этот вариант сцены триумфа достигает предельной схематической орнаментальности в рисунке боковой стенки ларца Тутанхамона. Царский сфинкс, украшенный короной атеф, топчет лапами поверженных врагов. Его осеняет своими крыльями богиня Нехбет. Вся сцена симметрично повторена дважды и как бы обрамляет несоразмерно большие картуши с именами Тутанхамона. Картуши стоят на знаках золота (Омбоса) и украшены сверху солнечным диском и двумя священными перьями. Орнаментальный схематизм всей сцены подчеркнут рядами ярко орнаментальных бордюров.[30] Вся композиция сцены по своему орнаментальному, почти гиероглифическому схематизму живо напоминает разобранные выше пекторали времени Среднего царства.[31]

Рис. 45. Часть стэлы Аменхотепа III из Гурна. Каирский музей. Новое царство. 18-я династия.

Другим вариантом этой сцены, характерной для эпохи Нового царства, является сцена на нижней части стэлы (рис. 45) Аменхотепа III из Гурна, хранящейся в Каирском музее.[32] Царь стоит на колеснице и держит в руках поводья, лук и плетку. На лошадях, впряженных в царскую колесницу, сидят связанные пленники и негры. Под ногами царских коней и под колесами колесницы извиваются тела поверженных врагов. Религиозная эмблематика выражена с особенной силой и четкостью. Над головой парит священный коршун, держащий в лапах гиероглифические символы магической защиты, процветания, устойчивого пребывания и жизни, которые цепочкой протягиваются к фараону так, что знак жизни касается его носа. Между двумя [291] симметрично расположенными фигурами царя находится солнечный диск Гора из Эдфу, окаймленный свисающими уреями. От солнца спускается магическая надпись, гласящая:

«Он дарует жизнь — жизнь, устойчивое пребывание и процветание».