Военная история Римской империи от Марка Аврелия до Марка Макрина, 161–218 гг.

Итак, закончились, наконец, непрерывные тяжёлые войны, потрясшие самые основы Римской империи и продолжавшиеся почти 20 лет. В этот раз Рим выстоял.

Однако теперь проблема была в качестве новой власти. Не случайно Ком-мод получил у части историков титул «наихудшего» императора. В нём было сконцентрировано всё худшее, что может быть собрано в человеке и правителе: подлость, мстительность, подозрительность, жестокость, развращённость, эгоизм, лень. Государственные дела были ему в тягость, и он почти не занимался ими. Государственные средства он транжирил на всяческие празднества, увеселения, гладиаторские бои и игры. В войсках он никогда не появлялся, провинции не объезжал. Государство держалось благодаря мощной и эффективной команде отца, которую Коммод постепенно убирал и заменял своими выдвиженцами, большинство из которых были похожи на него.

Дион Кассий, который был почти ровесником Коммода, пишет, правда, что Коммод не был от природы злобным, но был слабохарактерным и полностью попал под влияние друзей, а потом уж пристрастился ко всем безобразиям. Ком-мод был первым из римских императоров, родившихся у действующего императора, поэтому Бирли справедливо назвал его «Багрянородным».

На момент принятия власти Коммоду было 19 лет. Он очень тяготился жизнью в военном лагере и рвался в Рим. В этом его поддерживали и подзуживали друзья и слуги. Геродиан передаёт их слова: «Довольно тебе, — говорили они, — владыка, пить мерзлую и выкапываемую из земли воду! Что же, другие будут пользоваться теплыми источниками и прохладными струями, испарениями и воздухом, какие приносит одна только Италия?» Ещё они напоминали Коммоду о роскошной жизни в Риме, рассказывая об усладах зрения и слуха, перечисляли изобилие съестного, бранили весь климат на берегах Истра, где нет урожая плодов и всегда морозно, и хмуро [Геродиан. История I, 6].

Особенно старался спальник императора Элий Саотер. Он был родом из Ни-комедии в Вифинии и добился у Коммода немалого могущества. Ещё одним другом Коммода был Тигидий Переннис. Третьим — вольноотпущенник Клеарх. Им довольно быстро удалось уговорить Коммода. Он собрал императорский штаб и заявил, что должен срочно возвращаться в Рим из-за опасения заговора среди сенаторов. Соратники Марка, потупив взоры, выслушали доводы Коммода молча. Они всё понимали. Однако, на правах родственника, выступить решился Тиберий Клавдий Помпеян, который в два счёта разбил все доводы молодого императора, заявив, что самые уважаемые сенаторы находятся здесь, что народ не позволит отнять власть у сына Марка, что здесь же армия и казна. Он прямо заявил, что штаб понимает истинные причины желания Коммода, но бросить войну незаконченной нельзя, поскольку это приведёт к воодушевлению варваров и начнётся новая война. Коммод, вроде бы, всё понял и обещал подумать. Это спасло кампанию 180 года, поскольку соратникам Марка удалось за оставшееся время пребывания императора на фронте, заключить мирные договоры с задунайскими племенами, изложенные выше. Но едва мир был заключён, Коммод сразу вернулся к своим планам.

В конце сентября или в самом начале октября 180 года, назначив легатов провинций, он внезапно отбыл в Рим. В армии сразу начались волнения, поскольку солдаты тоже хотели отдыха, однако опытным полководцам Марка Аврелия удалось своим авторитетом погасить бунт в зародыше. Всё обошлось [Геродиан. История I, 7].

Коммод двигался очень быстро, везде встречаемый радостно и торжественно. 22 октября он подъехал к Риму. Многие люди, включая сенаторов, вышли встречать нового императора с цветами и лавровыми ветвями далеко за границу Города. Все рассчитывали обрести в Коммоде второго Марка Аврелия, только молодого и здорового. Поначалу он таким и казался. Геродиан описывает внешность Коммода так: «он имел привлекательную наружность благодаря стройному телосложению и красивому лицу, в соединении с мужественностью. Взор у него был ласковым и огненным, волосы от природы белокурыми и вьющимися» [там же].

Его славословили. Ему бросали венки и цветы. Но во время триумфа, рядом с Коммодом на колеснице стоял кубикуларий Элий Саотер, которого, поворачивая голову, Коммод часто целовал на виду у всех. То же самое делал он и в орхестре. Это был первый звоночек, намекнувший римлянам об особенностях нового императора. Вероятно, такое явное проявление педерастии на торжественной церемонии шокировало многих сенаторов, воинов и горожан. В остальном, поначалу, всё казалось нормальным. Въехав в Рим, Коммод, как полагалось, сразу же посетил святилище Юпитера на Капитолии и другие храмы, затем отправился в курию, где выразил сенату и оставленным в Риме воинам благодарность за сохранение верности. Вечером Коммод удалился в императорский дворец Палатин.

Вибия Аврелия Сабина