Военная контрразведка: Тайная война

Наступило жаркое лето 42-го года. Оно обернулось катастрофой для советских войск. В знойных донских степях войска, оставшись без надежного воздушного прикрытия, становились легкой добычей фашистской авиации. На земле бронетанковые и моторизованные части вермахта перемалывали, как в мельничных жерновах, остатки истрепанных в непрерывных боях 51-й и 64-й армий.

Фронт стремительно откатывался на восток. Вслед за ним продвигались разведывательно-диверсионные подразделения абвера.

Новым местом дислокации абвергруппы-102 стал Ростов-на-Дону. Там на улице Первая Баррикадная до 10 августа находился ее штаб, в котором работал Петр. Так и не дождавшись связника, он решил действовать самостоятельно и старался как мог затруднять деятельность разведывательно-диверсионных групп, посылавшихся в тыл Красной армии. Петр вносил в документы прикрытия агентов такие искажения, которые потом позволили бы советским контрразведчикам облегчить их поиск. Продолжалось это недолго, на неточности в документах обратил внимание Самутин.

Реакция Гопф-Гоейра последовала незамедлительно. Разведчика арестовали, и началось расследование. От расстрела Петра спасло то, что в одном из образцов, с которого он копировал документы, действительно имелась ошибка. Прошлые заслуги и та интенсивность, с которой работал гитлеровский конвейер шпионов, когда «тайной канцелярии» приходилось пачками штамповать липовые документы для липовых красноармейцев, послужили для него оправданием. Петра выпустили из-под ареста, и ему пришлось на время затаиться.

В тот, пожалуй, самый трудный для Петра период жизни, когда он остался один на один с противником, а с фронта приходили вести одна хуже другой, судьба словно в награду за терпение необыкновенно щедро одарила его. В разрушенном войной и оккупированном фашистами Ростове разведчик встретил ее, свою самую большую Любовь — Веру Пивоварчук. Свидетельством тому являются пятьдесят с лишним лет их совместной жизни и выцветший от времени лист бумаги, дошедший до наших дней из дела зафронтового агента Гальченко.

Группа готовилась к переезду на новое место, в Краснодар. Петр, накопивший большой объем разведданных, решил рискнуть и подготовил пакет, в который вложил списки заброшенной и готовившейся к заброске в советский тыл гитлеровской агентуры, образцы некоторых документов прикрытия, фотографии и рапорт на имя капитана Рязанцева. Перед отъездом он оставил их Вере и попросил при освобождении города частями Красной армии передать представителю Особого отдела.

Своего адресата пакет ждал шесть месяцев. 14 февраля 1943 года части Южного фронта освободили Ростов. Вера достала из тайника документы, оставленные Петром, и принесла в Особый отдел. Подобных случаев в практике его начальника еще не было. Зафронтовой агент Гальченко не только выжил, но и наперекор всему продолжал действовать.

В тот же день сухим лаконичным языком шифровки он доложил в Управление особых отделов НКВД СССР комиссару государственной безопасности 3 ранга Виктору Абакумову о результатах его работы. Она почти слово в слово повторяет рапорт Петра:

«В Ростове-на-Дону группа пробыла до 10 августа 1942 г. За это время было заброшено до 12 агентов, из которых возвратилась лишь половина. В этот раз им были выданы очень плохие документы…

В Ростове-на-Дону начальством группы-102 оставлен агент для внутренней работы (фамилию — см. приметы стр. 11)…

Там же во время пребывания группы 102 в Ростове в этот же период находился радист по имени «Игорь», которого вскоре некий капитан, представитель группы 101, забрал для переброски самолетом (прыжок с парашютом), где-то район Сталинграда…

Далее со страницы 11 своего рапорта Петр дает характеристики и приметы агентов и сотрудников абаергруппы-102:

Шофер Зверев Алексей, «Алекс», «Павел» — работает в группе с декабря 1941 г.

До войны находился в кадрах РККА в звании воентехника 2 ранга. В плен перешел в первые месяцы войны.

В группе больше всего ездит на машине, которая развозит агентов для переброски через фронт и при доставке их обратно из передовых частей в группу.