Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра

— Нет, Грэг, это будет совместная работа ради того, чтобы изменить отношения между нашими странами. Ты не хуже меня понимаешь, конфронтация между США и Россией истощает нас. Если это не остановить, то завтра мы окажемся на задворках истории!

— Но как, Валерий? Эти самовлюбленные болваны в Вашингтоне только и думают о том, как усидеть в Белом доме! Мы не в силах изменить наше будущее! От нас ничего не зависит!

— Ты не прав, Грэг! Вспомни Карибский кризис! Тогда наши страны стояли на грани ядерной войны. Остановил ее простой смертный — советский разведчик полковник Георгий Большаков. Ему поверил президент Кеннеди! Почему бы и нам не повторить это? Давай попытаемся! — убеждал Бацкий.

Берг — Бейкер ничего не ответил и ушел в себя. Мучительная борьба мотивов отражалась на его лице. В эти решающие мгновения судьбы из глубин памяти возник армейский вездеход — УАЗ. Он каким-то чудом удерживался на узком серпантине горной дороги. Внизу, в мрачной бездне, зажатая в каменных теснинах, бесновалась река Кодор. Над головой, теряясь в заоблачной вышине, каменными клыками вызверились скалы. Ухабы острой болью отзывались в поврежденной спине, и она нестерпимым огнем разливались по раненой ноге. Рана оказалась глубокой, несмотря на тугую повязку, кровь продолжала сочиться, вместе с ней жизнь покидала Бейкера. Валерий выжимал из УАЗа все, что можно. В военный госпиталь в Сухуме они домчались меньше чем за час. От смерти американского лейтенанта Бейкера спасли хирург Вишняков и кровь русского старшего лейтенанта Бацкого. Спустя двадцать лет она заговорила в Берге — Бейкере. Затянувшееся молчание нарушили тяжелый вздох и скрип стула. С его губ еле слышно сорвалось и прошелестело:

— Валерий, предположим, я приму твое предложение. А что дальше?

Эти несколько слов для Бацкого значили гораздо больше, чем все клятвенные заверения. В первое мгновение он не нашелся что сказать. За него говорили глаза. В них Берг не увидел торжествующего блеска победителя, в них было участие. Поддавшись простым человеческим чувствам, Бацкий пожал руку Бергу и прочувствованно сказал:

— Грэг, нас проверило время двадцать лет назад. Оно самый беспристрастный судья.

В тот день два профессионала поднялись выше сиюминутных успехов и поражений в тайной борьбе спецслужб. Движимые высшими интересами своих народов и стран, они сохраняли надежду на то, что благодаря их усилиям мир станет более безопасным и более предсказуемым. Новая операция российской контрразведки получила название «Надежда».

«Мы — русские, какой восторг!»

Накануне знаковой, столетней годовщины образования отечественной военной контрразведки я оказался в Москве. Оказался не случайно, по уже сложившейся традиции начальник кафедры контрразведывательного факультета Голицынского пограничного института ФСБ России полковник Виталий Евгеньевич Малышев пригласил меня на встречу с курсантами. По счету она стала четвертой. На этот раз на ней присутствовали не только третий-четвертый, но и остальные курсы. Встреча началась с просмотра документального фильма. В нем участники операции — действующие оперативные работники и руководители подразделений военной контрразведки — рассказывали о разоблачении матерого шпиона британской разведки, бывшего полковника ГРУ Сергея Скрипаля.

Фильм вызвал самый живой интерес, дополнительно его подогрел Виталий Евгеньевич. Он сообщил аудитории, что история предательства, а также разоблачения Скрипаля подробно изложена в моей книге «Чертова дюжина контрразведки», в очерке «Крот» в «Аквариуме». По словам Малышева, она может служить хорошим пособием для будущих контрразведчиков. После такого представления на меня обрушился шквал вопросов. Среди них были самые разные: наивные — много ли шпионов выявлено за последние годы, их задавали первокурсники, и вполне профессиональные — что послужило основанием для оперативной разработки Скрипаля, как он поддерживал связь с британской разведкой и на чем провалился — они поступали от курсантов старших курсов.

Во время встречи-беседы и потом, когда группа курсантов провожала меня от аудитории до кафедры и продолжала засыпать вопросами, я не заметил равнодушных лиц. Нынешние ребята отличались от тех, с кем мне довелось беседовать первый раз в 2013 году. Я присматривался к моим собеседникам, прислушивался к их оценкам, суждениям и пытался понять, а в чем, собственно, состоит эта разница.

Красивая, словно с иголочки, форма, ладно сидевшая на спортивных, подтянутых фигурах ребят, была той же, что и пять лет назад. Они носили ее с гордостью, как курсанты времен моей далекой армейской юности, и всем своим видом давали понять гражданским штафиркам: мы не такие как вы, мы особенные. Эта особенность была хорошо заметна в поведении и походке пятикурсников. Шаг и взгляд у них был тверже, чем у первокурсников, речь звучала лаконично, в ней прорывались командные нотки.