Военная Россия

Советские люди с удовольствием рассказывали анекдот, изображающий советскую историю в виде езды на поезде, раскрывая строчку из большевистской песни "Наш паровоз вперёд летит, в коммуне остановка". Вдруг неожиданно обнаруживается, что впереди отсутствует небольшой участок железнодорожного полотна. При Ленине: согнали бы всех пассажиров на субботник и восстановили дорогу. При Сталине: расстреляли бы стрелочника. При Хрущеве: сняли бы рельсы сзади и поставили спереди. При Брежневе: стали бы раскачивать вагоны и делать вид, что все едут. При Горбачеве: кричали бы "довели большевики!!!" При Ельцине: растащили бы оставшееся полотно и взяли кредит в МВФ на ремонт. При Путине: заявили бы о том, что это "чеченский след".

Проблема в том, что поезд - бронепоезд. И до 1917 года железная дорога вполне была символом деспотизма. (Некрасов: "Кто строил эту железную дорогу..."). Вся история Российской империи есть история того, как солдаты - а всё население империи было и остаётся солдатами - укладываются в качестве шпал, причём часто добровольно, с энтузиазмом несут на своих плечах вагоны и паровоз, утверждая, что это - "национальное своеобразие" России. А паровоз-то с поездом - лишь камуфляж, маскирующий ветхую как дикость колесницу восточного деспота и его армии.

Золотые слова Токвиля:

"Желаем ли мы, чтобы наш народ был способен оказать сильное влияние на все остальные народы? Готовим ли мы его к великим делам, приуготовляем ли мы ему, независимо от результатов его усилий, особую роль в истории?

Если, по нашему мнению, главная цель объединившихся в общество людей состоит в этом, то демократическая форма правления нам не подходит, она не приведет нас к цели.

Но если мы считаем, что интеллектуальную и нравственную деятельность человека следует направлять на удовлетворение нужд материальной жизни и на создание благосостояния, если нам кажется, что разум приносит людям больше пользы, чем гениальность, если мы стремимся воспитать не героические добродетели, а мирные привычки, если пороки мы предпочитаем преступлениям и соглашаемся пожертвовать великими делами ради уменьшения количества злодеяний, если мы хотим жить не в блестящем, а в процветающем обществе и, наконец, если, по нашему мнению, основной целью правления должны быть не сила и слава народа в целом, а благосостояние и счастье каждого его представителя, тогда мы должны уравнять права всех людей и установить демократию".

Примечательно, что деспотизм в России после 2000 г. предпочитает говорить не о величии страны и завоеваниях (хотя больше всего денег тратится именно на армию, если не считать процветания чиновников), а именно о том, что деспотизм идеален для "нормальной повседневной работы". Олигархи щеголяют в штатском, не призывают к войне, их пропагандисты говорят о скучноватости серых будних дней. Тем не менее, даже эта риторика не обещает людям "удовлетворения нужд материальной жизни", процветания и пр. Как и при коммунизме, призывают терпеть сегодняшнюю нехватку "ради" - только теперь не ради будущего, а ради "стабильности", "порядка", "надёжности". Серые, прозаические, скучноватые будни... Будни палачей...

 

 

 

*

Ханин Г. Вперед, к авторитаризму? // Родина. - Июнь 2004 г. Он же: Экономическая история России в новейшее время. Новосибирск, 2003.

Сравнительные расчеты экономического развития крупных стран в Новое время: Мельянцев В.А. Россия за три века: экономический рост в мировом контексте. Общественные науки и современность. 2003. №5. То же на английском в сети. Он же. Восток и Запад во втором тысячелетии. М., 1996.

В конце XVII в. по душевому ВВП Россия отставала от Запада в 1,5-2 раза, Китая и Индии - в 1,5 раза, уступая и по уровню урбанизации, грамотности, урожайности. При общих для всех стран низких показателях разрыв в полтора раза был очень чувствителен, чувствительнее, чем в ХХ в. разрыв в десять раз.