Военно-эротический роман и другие истории

Свободного времени оказалось гораздо больше, чем на службе. Мартын всерьез занялся фотографией. На общественных началах помогал в качестве фотографа Дому Офицеров, изредка его снимки печатали в газетах. Приставил к телевизору видеомагнитофон, иногда смотрел порнушки. Дурная кровь все не успокаивалась, бунтовала время от времени, посылала на сомнительные подвиги. Поле брани, вернее – поле нежной брани находилось на танцплощадке того же Дома Офицеров. В сшитом после демобилизации габардиновом костюме Мартын, человек крепкого телосложения, выглядел вполне прилично, достойно представляя возрастную группу танцующих. Женщин в свое гнездо приводил неохотно, предпочитал сражаться на чужой территории: отстрелялся – и в гавань, в гавань, в свою родную гавань. Побрился – помылся, и живешь дальше.

Так прошли годы.

Торцевая стенка его комнаты превратилась в маленький музей жизни и деятельности Мартына Зайцева. Все фотографии, а также почетные грамоты были любовно застеклены и занимали весь торец от потолка почти до пола. Мартын – младенец. Школьник. Курсант. В строю – знаменосец. В карауле. На волейбольной площадке. На помосте у штанги. Выпуск. Лейтенант. Старший лейтенант. Капитан-лейтенант. Капитан третьего ранга. В гавани с видом родного эскадренного миноносца. А вот уже и после службы. На пляже на Куршской косе. В застолье. В медленном танце. Мартын в «бобочке» с короткими рукавами. Немолодая, но вполне еще ищущая дама уютно устроилась в сильных Мартыновских руках. Подумывал о собаке. Жизнь позволяла завести такую роскошь. Ни дежурств, ни командировок… Колебался пока в выборе породы. Склонялся к немецкой овчарке. Но не окончательно. Вообще-то, у одного из соседей по улице вот-вот должна была ощениться именно овчарка, и он сказал, что когда случится, забежит к Мартыну, позовет его на смотрины. Так что вернее всего возьмет овчарочку.

И вот субботним вечером (Мартын, как раз, готовил себе ужин) зазвенел дверной звонок. Мартын, как был, в тренингах и майки пошел открывать. Шел не спеша, даже не очень охотно, потому что окончательно-то насчет породы еще и не решил. С другой стороны, думал он, посмотреть – не купить, посмотреть-то можно. Взявшись за дверной замок, спросил для порядка:

– Серега?

Ответа не последовало.

Ответа не последовало, потому что это был не Серега.

Да, это был не Серега. У порога стояла Дзинтра.

Мартын так растерялся, что у него буквально отшибло сознание. Осталась только самая верхняя пленочка сиюминутных мыслей. И он забормотал, как настоящий идиот:

– Я думал, это Серега, сосед, у него сука должна ощениться…

И замолчал.

Тогда Дзинтра сказала:

– Здравствуй, Мартын Зайцев! Я – Дзинтра. Ты меня не узнал?

– Нет, почему же? Узнал.

– Так поздоровайся, – сказала Дзинтра.

– Здравствуй, Дзинтра, – как загипнотизированный, отозвался Мартын.

Годы, естественно, сильно изменили Дзинтру. Но, как ни странно, – изменили к лучшему. Лицо ее стало строже и благороднее Большие сияющие глаза если и потускнели, то совсем немного. Слегка располневшая фигура, сохранила стройность, которую подчеркивало элегантное пальто. Шляпка оставляла незакрытой незакрашенную седую прядь. Этой женщине все было к лицу, даже надвигающаяся старость.

Мартын медленно приходил в себя. Помог Дзинтре раздеться, пристроил под вешалкой ее сумку. И, наконец, застеснялся своего не слишком опрятного вида.

– Побудь минуточку! – Метнулся в комнату, натянул спортивную куртку, замок молнии дернул вверх до подбородка. В нем постепенно просыпался гостеприимный хозяин. Обвел рукой комнату.

– Это моя гавань. Я здесь комендант. Дзинтра улыбнулась:

– Понятно.

– Вот ванная, заходи. Вот мой халат. Это полотенце чистое, только из стирки. – Добавил, подумав:

– Я в стирку сдаю.

Дверь в ванную закрылась, щелкнула задвижка.

– Запираешься? – дрогнувшим голосом спросил Мартын.

С той стороны двери хихикнули. Потом полилась вода.

Предательски защипало в носу. Схватил кухонное полотенце, обманывая себя, высморкался, будто все дело в насморке, потом, сдавшись, вытер глаза и запихнул полотенце в корзину с грязным бельем. – Да что же это такое, – ругал он себя, – распустил нюни хуже бабы. Она, вон хихикает, а я….

Впрочем, шум воды заглушал звуки, которые рождались в ванной комнате.

Мартын засуетился на кухне. На одной сковородке – картошка, на другой – яичница.

Рюмки, стаканы. Коньяк. А коньяка-то всего неполных полбутылки. Не возьмет, не возьмет, не снимет оцепенение. Что еще имеется в наличии? Пол-лимона. Порежем. Хорошо. Конфетки какие-то жалкие. Коньяк… До чего же мало коньяка!

– Мартын!

Он вздрогнул от неожиданности.

В дверях кухни стояла Дзинтра. На ней был туго стянутый в талии его халат. Она выглядела посвежевшей и помолодевшей. – Принеси мою сумку, Мартын. Принес. Дзинтра извлекла из нее фирменную бутылку:

– Кто ж приезжает из Латвии без рижского бальзама!

Вслед за бальзамом появились шоколадные конфеты, печенья и творожные булочки.

– Ты ведь любишь такие булочки?

– Ты помнишь?

– Я помню.

– Ну что ж, поздороваемся, наконец!