Военно-медицинская акаМЕДия

Для вышеупомянутых целей в начкуровский чайник с водой добрыми людьми оказалась подмешана определённая доза снотворного. Ключ от заветного кабинета раздобыли у писаря его начкуровского величества Сашки Кузьминова (среди своих просто Кузьма). Деликатненько изъяв чайник, товарищи академики воплотили в жизнь начальную часть своего плана.

В средней части плана, когда Игорь Андреевич прибыл на курс, произошёл неожиданный сбой системы. Товарищ капитан уже собирался было включить чайник, как вдруг передумал. Он демонстративно прошёл в умывальник и слил всю воду. Анализируя подобное впоследствии, многие склонялись к случайному везению Газонова. Некоторые к тому, что начкур что-то заподозрил. И лишь немногие товарищи пришли к совершенно научному выводу. Вывод оказался прост: начальником курса двигал абсолютно необузданный, подсознательный инстинкт самосохранения. Это как если бы матёрый рецидивист вдруг почуял облаву и резко (немотивированно) скрылся. Или, например, опытный водитель, шестым чувством почуяв запах засады, резко снизил скорость. Как бы то ни было, но капитан Газонов поступил ровно на манер рецидивиста: он вылил снотворную воду в раковину и из крана набрал себе новой, чистой (если можно таковой назвать водопроводную жидкость). Ребята кусали локти и кипели от досады. Подобраться к центральному водоснабжению для них никоим образом не осуществлялось возможным.

Однако у них был открыт доступ к плану «Б». Ты же не думаешь, дорогой читатель, что академики, проучившиеся в славном ввузе полтора года, не имели за спиной альтернативного плана «Б»? Естественно, как и положено, они его имели, и у них существовал самый настоящий, часто описываемый в литературе классический план «Б». Только вот прибегать к нему как-то не шибко хотелось.

Ты, уважаемый читатель, прочитавший множество книг и просмотревший кучи художественных фильмов, прекрасно помнишь, что запасной план «Б» всегда жёстче и кровавее, нежели исходный план «А». Не стал исключением и данный случай, ведь на кону лежал экзамен по нормальной анатомии человека. Да и в Акамедии есть поговорка: «Сдал анатомию, считай, поступил. Сдал фармакологию — можешь жениться». Поэтому инстинктивная замена воды в собственном чайнике не оставила для Газонова шансов избежать зловещего плана «Б».

Конечная цель вышеупомянутого плана не отличалась от конечной цели плана начального. Начальник курса в обоих случаях, так или иначе, обязан был капитально уснуть до наступления двенадцати часов пополуночи.

Несмотря на конечную схожесть планов, в корне они разительно отличались. Если по первому варианту снотворное попадало в организм Игоря Андреевича перорально (то бишь через рот), то во втором случае усыпить начкура предлагалось прямиком и сразу. В этом месте чувствительных читателей прошу не пугаться. Никто не собирался использовать для начкура Пироговский наркоз (он же молоток) или вырубать его ударом шанхайских монахов. Ни в коем случае. Усыпить капитана Газонова предлагалось мягко, спокойно и по-медицински: через инъекцию. Но и при этом было не совсем понятно, как же эту самую инъекцию сделать, если инъецируемый объект ходит да ещё и сопротивляется? Однако на то они и академики, чтобы с любой задачей справляться. И с человеком тоже любым.

У одного из будущих военно-морских докторов, воспитанников светлого ИА Газонова, как раз наудачу (для нас, а не для начальника) мама работала снабженцем (по-старому товароведом) в местном зоопарке. И, о радость всем, в ведении мамы находились чудесные летающие иглы с волшебным усыпляющим действием. Именно подобные иглы однажды и выпросил у своей матери будущий эскулап отечественной медицины. На любопытный же (и естественный) вопрос родителя:

— Для чего?

Эскулап ответил кратко:

— Да добермана для операции на оперативке никак не можем усыпить.

— А сколько он весит, этот ваш доберман? — продолжала интересоваться мамочка, не подозревающая, что оперативная хирургия с топографической анатомией начинается на третьем курсе.

— Ну, — товарищ почесал макушку, вспоминая габариты Газонова, — килограмм восемьдесят-восемьдесят пять, — ответил он небрежно.

— Ого! — удивилась мать. — Крупненький, однако. Такого действительно тяжело усыпить, — сочувственно продолжала она, выдав сыну снотворный дротик, рассчитанный на девяносто кило живого веса. — Надо же, какой аномальный доберман!

Игорь Андреевич ничего вышеописанного не знал. Он ни слова не слышал о матери-снабженке, вследствие чего спокойненько потягивал ароматный вечерний чай. Обычный, свежий, абсолютно чёрный чай. Вот это его и подвело. Он уже однозначно не мог рассчитывать на благоприятный исход. Как говорится, «сам виноват». Не нужно было вот так, опрометчиво, воду выливать. Ой, не нужно.

Меж тем время клонилось к одиннадцати.

Сильно и бесповоротно вечерело.

Начкур упорно сидел в кабинете и никак не хотел попадать под хитроумный план «Б». Близилась полночь, а он всё сидел и сидел. Ребята маялись и вздыхали. Кто-то ругался. Кто-то курил. Но начальник никак не менял своей, казалось незыблемой, позиции.