Военные будни, часть 2

– Да одевай, раз нашел,– старшина повертел крестик, разглядывая его с обеих сторон.– Новый. Не ношенный. Все видно и прочесть можно вполне. Считай, что Бог послал, и не заморачивайся, носи на здоровье.

– Спасибо, вот уж свезло,– расцвел Сафронов и, не откладывая на потом, принялся вдевать в отверстие на крестике шнурок.

– Вот, там целый моток лежал,– пояснил он.– А из какого металла крестик, Алексей Павлович? Вроде на алюминий, как у вас, не похож и не медный точно.

– Серебро, наверное,– пригляделся к кресту старшина.

– Серебро!– ахнул Сафронов, расцветая еще больше от переполнявшего его душу счастья.

– Ну, не золото – это точно. Золото рыжее, а тут сизость присутствует. Серебро. А что еще может быть? Не железный же. Не изготовляют их из железа вроде как у нас в России. Это немцы свои кресты наградные из железа штампуют. Экономят драгметаллы. А у нас нет.

– Красота,– принялся разглядывать крестик Сафронов и нацепив его на шею, с жалостью взглянул на Черпака.

– Один ты у нас без креста остался.

– Так и не крещенный я. У нас семья с иудейскими традициями, так что и не стоял вопрос об этом, когда я родился,– признался Яшка.

– А что у вас носят по этой традиции?– заинтересовался Степан.

– Звезду Давида носят. Но это не обязательно, как у христиан крест.

– И как же ты теперь? Один раз уже ранен и по башке сколь уж раз попало,– запереживал Сафронов.

– Я, конечно, дико извиняюсь, и не хочу тут градус вашей веры понижать, но крест, Степа, тебя тоже бессмертным не сделает. Чему быть – того не миновать,– попробовал опустить Сафронова с неба на землю Черпак.

– Завидуешь,– понял Степан, с жалостью такой это слово произнеся, что Черпак только рукой в ответ махнул.

– А окрестить никак нельзя Черпака в полевых условиях, Алексей Павлович?– пробило Сафронова все в том же направлении.

– Нет. Батюшка нужен для проведения обряда,– ответил старшина.– А главное дело – свободная воля обращающегося ко Христу. А Яков Самуилович, я так понимаю, из семьи с иудейской традицией и не особенно к Христу обратиться расположен.

– Нет, не особенно. Не вижу смысла нарушать семейную традицию. Родственники не поймут или поймут не правильно,– подтвердил его слова Яков.

– Ну и хрен с тобой, живи нехристем,– сразу помрачнел Сафронов.

– Да ты, Степ, на него не серчай. Его личное это дело. Конституция гарантирует свободу совести,– попробовал утешить его старшина и Сафронов, глянув на Черпака, уже не так мрачно, поставил условие:

– Убьют если тебя, Яшка, сам себе могилу копать будешь, на меня не рассчитывай.

– Хорошо. Договорились. Сам вырою,– принял шутку Черпак.– Только с чего ты взял, что меня теперь непременно убить должны?

– Чувствую я, что открытый ты со всех сторон, как пугало на огороде и защиты у тебя нет совсем никакой. Даже звезду Давида по традициям своим иудейским не носишь. Вот что ты за человек такой легкомысленный?

– Зато ты теперь такой глубокомысленный стал, что на нас обоих с лихвой,– рассмеялся Яшка.– Я, если что, то за тобой прятаться стану. Ты же закрытый теперь спереди.

– Да мне жалко что ли?– великодушие поперло из Сафронова пополам с жалостью.– Только пули, они ведь с любой стороны прилететь могут. Эх, Яша,– Степан взглянул на Черпака как на обреченного и тому на самом деле стало не по себе.

– Отвали, Степка, от меня со своими дешевыми приколами. Обойдусь как нибудь. Поглядим еще кто первым в деревянный макинтош нырнет. По всем законам подлости, твоя очередь. Я свою норму уже перевыполнил. Бог не фраер,– психанул сержант.

– Давай, давай теперь выдумывай отмазки. Закон подлости приплел. Эх, Яша. Какой-то ты озабоченный в последнее время,– вздохнул Сафронов и покачал сокрушенно головой, как человек поживший и умудренный над расшалившимся не в меру ребенком.

– Вот зараза,– не нашелся, что сказать Черпак и ушел в избу от греха подальше.

– Зря он туда,– шепнул доверительно старшине Степан,– крестик там только один был. Я внимательно все проверил. И все равно не крещеный ведь.

– Ты бы от него отцепился, а Степ. В другую ведь крайность впал. То грыз его, поедом, то теперь в жалости к нему растекся. Не нормально это. И прав он. Крест нас неуязвимыми не делает вообще-то. Бессмертными, как Яков сказал. Ты ведь начнешь лезть теперь дуриком грудью на танки. А есть поговорка по этому поводу – на Бога надейся, да сам не плошай. И Яшка может не сплоховать, а вот ты слишком понадеявшись и получишь как раз пулю или осколок. Так что прав он где-то,– высказал свое мнение старшина.

– А я верю, что крест защитит, даже и от танка,– уперся Степан,– вот как вас давеча.

– Ну, веруй, коль нравится. Пусть будет тебе по Вере твоей,– решил не спорить с ним старшина.– Помоги бинты снять. Пойду, погреюсь.

– Есть,– обрадовался Сафронов, появившейся возможности сделать благое дело,– сейчас водичкой теплой промочу, Павлович, чтобы коросты не драть и пойдешь ты у нас пробу снимать.