Военные будни, часть 2

А потом, раскручивая бинты в заскорузлых пятнах кровавых, цокал языком, сматывая их и добравшись до витков последних, предупредил: – Потерпи, Павлович, я конечно, аккуратно буду стараться и вроде все промокли, но все же....– и снял последние, удивленно присвистнув:

– Фьють. И собачья терапия не нужна. Вот что значит крест носить. А вы мне "не плошай, не плошай". Чего тут плошать, когда вон уже зарубцевалось, будто неделю назад порезали.

– Да ты что…– не поверил старшина, пытаясь разглядеть порез.– Ты глянь-ка. И впрямь. Это потому что сразу повязку наложили. Вот оно и срослось скоренько. Пошел я париться,– старшина захлопнул за собой дверь в парилку и плеснул первый ковш на нагревшиеся камни. А Сафронов собрал бинты и, швырнув их в печь, глубокомысленно произнес:

– Вот так. И кто прав? Я.

После баньки, поужинав, долго чаевничали у сопящего самовара и уже вовсе в потемках, Леха запалил пару свечей, которые нашел у хозяев на кухне. Завесив окна подручными средствами, он снова присел к столу и мечтательно произнес:

– Вот так бывало, и дома сиживали после баньки. Маманя блинов напечет, папаня сахара наколет и сидим, шмыргаем. Я, верите нет, мог десяток кружек чая выпить под это дело.

– А что десять всего? Почему не одиннадцать?– серьезным тоном спросил его Черпак.

– Что я лошадь что ли?– понял его Иванов и первым залился смехом.

– И вот чего людям мирно не живется? Чего эти Правители вечно народы воевать гонят?– просмеявшись, над шуткой бородатой, спросил Сафронов, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Работа у них такая, Степа,– ответил ему старшина,– Гонять нашего брата, чтобы жизнь медом не казалась.

– Шутите все. Работа. А если серьезно?

– Если серьезно, то очень длинно получится. Я уже говорил, что такие люди во все времена на Земле. В страстях и норовят хапнуть чужое. Разбойные души – дело обыкновенное. Вот Государства на этом и играют. Правители. Войны – это ведь грабеж узаконенный. А люди еще и размножаются очень быстро и, места на Земле начинает не хватать. За территории начинают воевать. Раньше – за более комфортные для проживания, теперь – за любые. Жизненным пространством называют. А у России пока такой проблемы нет, зато у соседей, кого ни возьми эта проблема самая насущная. Вот они на наши территории губы и раскатывают. Давно уже. И двести лет назад и сто, и теперь.

– Так может нарезать им всем по паре десятин в Сибири и пусть притихнут лет на пятьсот,– нашел выход Сафронов.

– Они не согласны по паре десятин, Степа. Они хотят вообще от нас все эти территории очистить, а Сибирь в придачу, как приз получить,– усмехнулся старшина.

– А вот так я не согласен. Да пошли они в пень. Ишь привереды. Я им по две десятины… Хрен тогда им,– посуровел Степан.– Вот и воюем во все века поэтому. У них проблема с перенаселенностью, а мы ее решаем, по мере сил убавляя население в числе,– опять усмехнулся старшина.

– И в эту войну тоже убавим слегка, чтобы лет на сто угомонились,– поддержал его мысль Сафронов.

– Лет на сто вряд ли угомонятся. Это как нужно их тогда поубавить численно?– потер подбородок старшина.

– А может вообще их изничтожить напрочь, чтобы и следа не осталось? Да заселить нашими людьми всю эту Европу выпендристую?– пришла в голову мысль Сафронову, как ему показалось замечательная.

– А ты знаешь, я как-то думал об этом и пришел к выводу, что было уже так. Заселили. Но быстро зеселенцы забыли, что они заселились и полезли опять же на нас. Ты посмотри на немцев, французов, англичан. Чем они от нас отличаются? Такие же, на первый взгляд. Языки другие, а морды такие же бледнолицые. У нас в России, в СССР теперь, штук двести народов проживают и говорят на разных языках. Столько, наверное, в Европе нет стран даже. Можем, конечно, перебить опять всю Европу и заселить. Только это не выход. Пройдет сто, двести лет и опять перенаселенность заставит их воевать с нами.

– Так не давать им образовывать свои отдельные государства, а чтобы не перенаселяли, разрешать им осваивать Сибирь. И тогда зачем им воевать?– никак не мог понять геополитики Сафронов.

– Тебя бы советникам к товарищу Сталину,– вздохнул старшина устало.– Пора спать, хлопцы. И что-то расслабились мы сегодня. Сидим, будто и войны нет. Забыли, что бывает, когда вот так безоглядно расслабляются люди? Приходят злые дядьки с ножами и поголовье уменьшают. Иванов, заступаешь первым, как самый глазастый. И по установленному ранее графику. Меня можно не тревожить. Я сегодня добрый, но спросонья, могу и застрелить на хрен. Пошли осваивать хозяйский сеновал. В избе душно и клопы наверняка есть.

Эта ночь, такая же короткая, как и предыдущие, ничем не запомнилась старшине Баранову и выспался он в этот раз полноценно. Проснулся опять сам ровно в шесть часов. Глаза сами открылись, и сон ушел, будто организм отдохнувший прогнал сонливость в одно мгновение. Прислушавшись к своим ощущениям, старшина с удовлетворением отметил, что порез ведет себя вполне прилично. Чешется местами, как при выздоровлении положено, а остальной уже проголодался и направлял мысли в этом направлении.