Военные приключения. Выпуск 1

Эсэсовец попытался повернуть голову. Застонал, стиснул зубы от мучительной боли, по успел увидеть чьи-то ноги в начищенных сапогах, неестественно вывернутые на залитом кровью ковре. Недавно произошедшие события восстанавливались в памяти, как под действием проявителя появляются на фотобумаге контуры снимка. Главное — не довести себя до темного провала беспамятства. С трудом приподняв руку, он ощупал голову, потом поднес ладонь ближе к глазам. Она была в крови. Бог мой, неужели он умирает? Нет, не должен — шевелятся руки: ведь смог же он ощупать голову. Значит, ощущение, что волосы слиплись, не обманчиво — просто они пропитались кровью.

Слушаются ли его ноги? Он согнул одну и, упираясь ей в пол, помог себе сесть. Тут же протянул руку за оружием, сдержав готовый вырваться крик от боли в голове. Вдруг Тараканов еще здесь, рядом? Он не пощадит. В кабинете, кроме него и убитого Шмидта, валявшегося на ковре, никого не было. Почему никто не прибежал на выстрелы? Или толстые стены замка сыграли злую шутку — никто не услышал?

Дверца сейфа полуоткрыта. Тараканов? Что он мог искать? Пленки, отснятые Дымшей? Зачем, когда он проник к настоящей картотеке? Правда, об этом знают всего трое, а теперь двое — Шмидт убит. Значит, враг, а Тараканов враг, в этом нет никаких сомнений, не хочет, чтобы абвер догадался о том, что тайна настоящей картотеки известна противнику. Об этом стоит поразмыслить! Но, бог мой, какая же боль в голове!

Держась за край стола, Бютцов с трудом поднялся. Постоял, привыкая к головокружению и дрожи в коленях. Усмехнулся — хорошенький, наверное, у него вид: весь в крови, но с оружием в руках, как и подобает бесстрашному рыцарю СС!

Он поднял телефонную трубку, но привычного гудка в наушнике не было. Проследив за проводом взглядом, он увидел, что тот оборван. Пошатываясь, гауптштурмфюрер добрел до окна, оперся о широкий подоконник и посмотрел во двор.

Солдат охраны поднимал полосатый шлагбаум — из ворот выезжала машина, принадлежавшая убитому Шмидту. Тараканов! Только он мог ею воспользоваться. Конрад поднял было руку с парабеллумом, намереваясь разбить оконное стекло, закричать. Потом понял, что его могут не услышать. Лучше выстрелить…

Но машина уже выехала за ворота. Он опоздал. Обернувшись, Бютцов увидел отражение в зеркале, укрепленном на стене, — слипшиеся волосы, потеки крови на щеке, бледное лицо с прыгающими губами. Почему не выстрелил? Почему? Но, может быть, так лучше, может, не все еще потеряно, если о том, что произошло, знают теперь только двое — он и Тараканов?!

Куда тот может направиться — туда, где он так неожиданно исчез? Нельзя ему дать уйти!

Эсэсовец подошел к шкафу, в котором стояли винтовки. Провел рукой по стеклу, потом грохнул по нему рукоятью пистолета. Со звоном посыпались осколки. Вытащив одну из винтовок, он торопливо отыскал на полочке оптический прицел. Где патроны, где?!

Патроны нашлись в нижнем отделении шкафа. Не глядя сунув в карман нераспечатанную пачку, Конрад пошел к двери. Какое счастье, что Тараканов промахнулся. Выпущенная им пуля только скользнула но черепу, разорвав кожу и контузив гауптштурмфюрера. Кровь? Она его, видно, и спасла. Увидев его в крови, Тараканов не стал стрелять еще раз, посчитав мертвым. Ну это еще поглядим, кто сегодня долги нет до вечера.

Фон Бютцов торопился. Он знал, что должен сделать. Теперь вступал в силу его собственный план действий.

…Держа руль одной рукой, Владимир Иванович вытер выступивший на лбу пот. Удалось, удалось вырваться из чертовой западни с толстенными каменными стенами, кишащей солдатней. Будет ли теперь легче? Надо торопиться на место встречи с Ксенией. Она, наверное, уже приехала на перекресток, ждет, волнуется, строит догадки, почему его до сих пор нет.

Непроизвольно он сильнее нажал на педаль газа. Опель рванулся вперед.

Отдать ей кассеты, отогнать машину, добраться до запасной явки и ждать, пока переправят домой. И тогда долой надоевшую личину человека с чужим прошлым — белогвардейского эмигранта Владимира Тараканова. Можно снова стать самим собой — капитаном Красной Армии Антоном Волковым. Приехать в Москву, прийти домой, в большую и шумную квартиру, где живут несколько поколений Волковых. Поставить в прихожей под висящим на стене велосипедом чемодан, сесть за стол, держать в ладонях мамины усталые руки. Потом смотреть, как колдует над кастрюлей с супом аккуратно причесанная седая тетя Даша — мамина сестра. А может быть, улечься на диван, и пусть ползают по тебе племянники-погодки Сережка и Павлушка.

Он улыбнулся, поправил зеркало заднего вида, внимательно посмотрев на дорогу сзади. Никого.

Вот и город. Улицы побежали стремительно, сразу сжав дорогу фасадами домов, замелькали вывески, редкие прохожие, разбитые кварталы. Подъезжая к условленному месту встречи на перекрестке, он сбросил скорость. Где Ксения? Она должна быть здесь. Но девушки не видно. Проехать мимо, а потом снова вывернуть на перекресток.