Воентур 4

— Ты мнэ скажи, какого черта ты решил, что можешь решать судьбу сына Сталина?

— Разрешите доложить⁈ — Я, уловив его настрой полностью не титулую. Сейчас это не ко времени.

— Нэ разрешаю! — Цанава нервно рубит воздух рукой. Я, уловив его настрой полностью не титулую. Сейчас это не ко времени.

— Товарищ комиссар… Тут все дело во времени. На согласование ушло бы слишком много времени. Вы ведь обязаны были доложить в Москву и дождаться реакции, приказа. В общем, мы могли потерять время. А если бы товарищ Джугашвили попал к врагу, то это могли бы использовать для пропаганды успехов немецкого оружия.

— А что, у него успэхов нэт? — Вот сука, провоцирует!

— Почему нет, есть, но это все временные успехи. Пользуются растерянностью отдельных наших командиров. — Вижу, что этот мой ответ Лаврентия Фомича устраивает.

Да, с этим типом надо быть крайне осторожным. Не разговор — а проход по минному полю!

— Разрешите продолжить?

Он кивнул.

— При разработке оперативных мероприятий, совместно с представителем ОО фронта, были учтены три фактора: то, что за старшим лейтенантом Джугашвили была выслана группа профессионалов, важность захвата именно этого командира для командования противника, а также ограниченность по времени решили действовать следующим образом: представитель особого отдела обеспечил участие в операции трофейный «Юнкерс-52» с нашим экипажем и истребительное обеспечение, поставив перед ним две задачи. Первая, это перехват настоящего «Ю-52» и его принудительная посадка на нашем аэродроме, вторая это реалистичная атака самолета подмены, что бы у командира немецкой спецгруппы не возникло никаких, даже самых малейших подозрений.

— А если бы его убыли, а? Ти понимаешъ, что бы это было, а? Мы бы все тут бэз головы были, да! Ти не думай, что побэдытелей нэ судят! еще как судят! Вах! Тэбя под трибунал отдать нэ надо даже, тут расстреляю! Сучонок! Паготьи… — Цанава снова не на шутку занервничал, и начал брызгать слюной.

Не самый приятный товарищ, скажу вам откровенно. Прогибаться сейчас нельзя, но и надо дать ему возможность сохранить лицо.

— Товарищ комиссар госбезопасности, есть информация особой важности, прикажите вашим людям покинуть помещение и отойти от здания на двадцать метров…

Несколько секунд Цанава внимательно меня рассматривал, но приказал:

— Исполнять!

Вслед за людьми Лаврентия Фомича, вышли и мои люди. Только в соседней комнате остался Яков.

— А вот последнее было обидно, товарищ комиссар! Мы тут вам задницу, извините, прикрывали, а вы меня и моих боевых товарищей такими самыми обидными словами обкладываете! Зря это, товарищ комиссар.

От этих моих слов, лицо Цанавы опять начало наливаться буряковым цветом.

— Вы же прекрасно понимаете, что если бы мы провалились — так наверх ушло бы спецсообщение, о том что кучка несознательных товарищей, проявив халатное и безответственное самоуправство, действуя через вашу голову, допустила захват и переправку старшего лейтенанта Джугашвили на территорию противника. И поименный списочек в конце. А раз все получилось, и сына вождя удалось освободить из плена, то операция проходила с вашего согласия и под вашим чутким руководством. Тем более никто не поверит, что можно было такое без вашего содействия провернуть!

— Умный, да? — по его тону чувствуется, что горячий кавказский парень начинает остывать.

Хотя мне лично очень обоснованно кажется, что это был хорошо отрежиссированный спектакль. Видал я не раз за время службы, намного более креативные постановки… Но вслух произнес:

— Да нет, товарищ комиссар… Как говаривал мой батько: «Не считай людей дурными, а себя самым умным».

— Ошэнь вэрно говорил тивой отэц! Рапорт садись, пыши, да…

— Уже написал!

— Слюшай! Когда успэл, а?

Действительно написал. Даже два… Причем развернутых, как и положено. Но отдам ему в руки только один… В котором роль товарища Цанавы как мудрого руководителя Особого отдела особо подчеркнул. Зачем давать себя подвесить сразу за оба яйца, да еще и добровольно? Заполучить этого типуса врагом… пока что не стоит. Мне сейчас это не с руки. А, бумага все стерпит. А молниеносно строчить рапорты я быстро научился — часто от этого зависела даже не карьера, а жизнь.

Цанава внимательно читает текст, забавно шевеля губами. В памяти всплыло — Одесский педин. Заочно… скорее всего просто ему сделали диплом, что бы кадры не задавали неудобные вопросы. Наконец я уловил, что лицо его светлеет.

Чем-то он мне напомнил в этот момент Бывалова из фильма «Волга-Волга», когда тот рассуждает об усилении фразы о его руководящем влиянии, блин, что-то меня занесло… или, все-таки похоже что пронесло?

Да точно! Гроза явно проходит на этот раз мимо меня… Все таки правильная, и что не менее важно, вовремя представленная бумага — великая вещь! ею можно прикрыть любого размера жопу!

Подняв на меня глаза, чуть растянуто Цанава произнес: — Свабоден!

Н-да, кажется, самое мое большое достижение за сегодня то, что меня не расстреляют!У победы много отцов… Даже слишком.