Воевода

Он выпрямился, взял с пола котомку, развязал, достал сложенный вчетверо лист пергамента, большой сверток, отряхнул и то, и другое, сдул пыль, а затем, низко кланяясь, подошел к хозяйке, преклонил одно колено и протянул посылку.

В общем, с придворными манерами у паренька было не ах. Даже Осип — и тот не сдержал улыбки. Сам он кивал княгине скромно, не сгибался в поклоне и предпочитал помалкивать.

— Как муж мой, князь Заозерский, себя чувствует, чем занят? Как его успехи ратные? — ласково поинтересовалась Елена, кивнув одной из девок. Та вышла к пареньку и приняла у него передачу.

— Отлично с атаманом все, лучше не бывает! — вскочив, горячо выпалил Федька. — Воюет, самому Святогору завистно! Почитай, един крепость свейскую захватил! Стекольну дочиста разграбили, осмь кораблей с добычей в Териберку привели…

— Постой-постой! — перебила его княгиня. — Какая Териберка, откуда взялись свеи? Почему Стекольна? Осип!!!

— А чего «Осип»? — пожал плечами ватажник. — Верно все Федька сказывает. Крепость взяли, Стекольну разграбили. Добычи полные трюмы привезли. Ты подарки-то погляди, что атаман тебе с мальцом переслал.

Елена подманила девку, торопливо развернула тряпицу.

— Ах, красота-то какая! — ахнула девица от блеска рубинов и изумрудов на широком женском оплечье.

— Пошли все вон! — зашипела княгиня. Дворня послушалась. Федька тоже рванул было к дверям, но на него Елена цыкнула, и паренек остановился. — Почему свеи, откуда? Вы же порубежье московское разорять уходили!

— Атаман повел, — попятился Федька. — Сказывал, нечего нам делать на украинах московских.

— Чего со смердов взять, княгиня? — громко сказал Осип. — Токмо рожа да кожа, да курица с яйцом. Беготня напрасная — деревни да заимки лесные жечь. Иное дело свеи. Там разжились так разжились — на десять лет вперед хватит.

Княгиня, отложив оплечье на трон мужа, потерла виски, подняла глаза на ватажника:

— Вам же велено было московские уделы разорять, а не по морям дальним плавать!

— Видать, атаман наш за слугу твоего себя не считает, — криво усмехнулся Осип и поправил пояс с мечом и топориком. — Как нужным счел, так и поступил.

— Знаю я, что за нужда вас по морям и рекам таскает. — Поднявшись, княгиня обошла Федьку, приблизилась к нему. — Баб белых да холеных потискать захотелось. Клуши деревенские вам не нравятся? Крашеных да ряженых подавай?

— Напраслину ты на мужа своего возводишь, Елена, — покачал головой воин. — Да и не было у нас в этом походе никаких баб.

— Ну да, так я и поверила! — хмыкнула княгиня. — Вы все такие целомудренные, что город разорили, ни одной девки в нем не тронув!

— Не, горожанку холеную завалить — это мы всегда с удовольствием, отказываться не стану, — растянул губы в улыбке ватажник. — Да токмо золотишко нам нравится еще больше. Когда город всего на половину ночи в разорение отдан, на глупости такие никто отвлекаться не станет. Без того хлопот преизрядно. Атаман же наш так и вовсе токмо о тебе и мыслит. Как возможность появилась, так первым делом письмо тебе настрочил.

Елена, спохватившись, развернула сложенное незнакомым образом послание, стала разбирать странно начертанные слова. Немного успокоилась, опустила пергамент, прошла от стены к стене:

— Выходит, вы там всю весну и зиму в море Варяжском развлекались, а Москва в благости и покое пребывала? Никто не потревожил, побеспокоиться не заставил, подумать о сохранении покоя не вынудил? Проклятие! И пошто я тогда план подробный составляла, как Василия к примирению с нами принудить? Грамоты готовила, заступников искала, соглядатаев отсылала?

— Ты не беспокойся, княгиня. Атаман у нас не дурак, за ним не пропадешь. Что-нибудь придумает.

— И где же он тогда?! — отдернула назад подол платья Елена. — Почему сам не прискакал?

— В Новгороде он, княгиня. Недосуг ему попусту кататься, новый набег готовит.

— К жене приехать недосуг? — Елена сжала письмо в кулаке. — Какой еще набег?

— Свеев желает вконец разорить. Не нравятся они атаману чем-то.

— Свеев?! — В бессильной ярости княгиня ударила кулаком по стене, но тут же взяла себя в руки, отступила на шаг, величаво склонила голову: — Благодарю вас за службу преданную, храбрые витязи. Ступайте, отдыхайте спокойно. Когда возникнет нужда в ваших мечах и знании, я вас приглашу.

Посланцы, поклонившись, вышли. Едва за ними закрылась дверь, Елена дала свободу ярости: зарычала в голос, смяла и отшвырнула в дальний угол письмо, с размаху рухнула на свой трон, злобно смахнула оплечье с княжеского сиденья.

— Проклятие! Ему же было сказано воевать с Москвой! Разорять Василия! Какого черта его понесло к скандинавам?! Тупой душегуб! Только о бабах и золоте думать и способен!

— Звала, матушка-княгиня? — заглянула в комнату Милана, поправляя на голове платок.

Елена ответила угрюмым взглядом.