Хотя царь старался быть любезным с послами, без ссоры всё же не обошлось. После первого кушанья кравчий Хворостинин, чьё миловидное личико вызывало усмешки поляков, говоривших между собой, что юноша является «секретом» государя, поднёс ему рюмку из горного хрусталя. Димитрий, приподнявшись и сняв шапку, предложил выпить за здоровье посла, затем сел вновь и выпил. Потом из рук Хворостинина взял золотую чарку, наполненную вином, и протянул её послу. Олешницкий вынужден был подняться, подойти к царю и выпить её стоя. Затем царь предложил выпить таким же образом за здоровье Гонсевского. Однако тот, обиженный оказанным невниманием, отказался. К нему подошёл Ян Бучинский.
— Пусть сам царь подойдёт ко мне! — заносчиво изрёк шляхтич. — Я представляю здесь особу короля!
Бучинский доложил царю, тот, вспыхнув, сказал:
— Передай, если он немедленно не подойдёт, я прикажу выбросить его из окна!
Бучинский вновь вернулся к Гонсевскому, обратился к нему с умоляющим видом:
— Бога ради, иди за той «полной», его величество император сильно обижен, и будет слишком дурно, если ваша милость не подойдёт.
Гонсевский вынужден был подчиниться и, встав рядом с царём, выпить объёмистую чашу до дна под его пристальным хмурым взором.
1.
2.
3.
4
5
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
Жак де Маржере крутился на своей постели, обуреваемый противоречивыми чувствами. Только что забегал к нему шустрый Исаак Масса. Хитро кося глазом то на бравого француза, утопающего в пышных подушках, то на его оруженосца Вильгельма, тараторил скороговоркой:
— Мне знамение явилось сегодня. — Слово «сегодня» Исаак произнёс с нажимом в голосе.
— Какое же? — вяло поинтересовался Маржере, отлично поняв намёк.