Воевода Шеин

Рать Василия Шуйского двинулась к Севску. Впереди шёл полк Михаила Шеина. Чтобы хоть что-то узнать о противнике, Михаил послал Петра, Прохора и их бывалых охотников на поиск во главе с Никанором. Была полночь, когда одиннадцать лазутчиков Шеина вошли в небольшую рощу под Севском и затаились в ней. На рассвете Прохор забрался на высокий старый дуб и вскоре закричал:

   — Никанор, там, в Севске, распахнулись ворота, и из них валом повалили воины! Все идут в нашу сторону!

Сотский Никанор, хотя и был тяжеловат, ловко забрался на дерево к Прохору и увидел, что, обтекая Севск, к ним движутся тысячи воинов. И пришла разгадка: Лжедимитрий отважился вступить с ратью Шуйского во встречную сечу. Понял Никанор, что этот отважный шаг может принести самозванцу удачу и, хотя выступило из Севска не больше пятнадцати тысяч, они могут смять в походе полки Шуйского и побить их.

   — Давай, Прохор, быстро вниз! Уходить нужно. — Спустившись, словно уж, Никанор крикнул воинам: — По сёдлам, за мной!

Лазутчики помчались по роще, как только было можно, выскочили на её северную опушку и, скрытые от противника, пронеслись навстречу своей рати. Они преодолели версты три, когда увидели идущий впереди полк Шеина. Доскакав до него, Никанор доложил Шеину:

   — Воевода, самозванец близко. Он вышел всем войском из Севска и идёт нам навстречу. Мы едва ускакали от его конницы.

Михаил недолго соображал, что ему делать, сказал Никанору:

   — Скачи за селение Добрыничи. Там идёт главная рать. Пусть князь Шуйский встретит врага в Добрыничах. Мы же заманим его к селению. Предупреди об этом.

   — Исполню, воевода, — ответил Никанор и, позвав с собой Петра, ускакал с ним навстречу Шуйскому.

Михаил знал, что если рать Шуйского встанет за Добрыничами, и вперёд выйдут двенадцать тысяч стрельцов, и будет выставлено сорок пушек, а также если удачно заманить Лжедимитрия к Добрыничам, то ему не останется ничего другого, как только погибнуть, потому что он, Шеин, отрежет ему своим полком путь к отступлению.

Князь Шуйский внял предупреждению Шеина. Он спешно вывел полки стрельцов за Добрыничи, выкатил пушки, велел зарядить их и всем затаиться. Сам он поднялся на чердак дома, встал у слухового окна и хорошо видел всё пространство впереди, в том числе полк Михаила Шеина, у которого в предстоящей сече была особая роль.

Прошло совсем немного времени, когда вдали показалась чёрная лавина. Это катились конники — сотни запорожских казаков Михаила Нежакожа. Вот они ближе, ближе. Полк Шеина, который двигался им навстречу, развернул коней и начал уходить от казаков, приближаясь к селению Добрыничи. И вдруг в двухстах саженях он разделился на два потока, и один из них на рысях стал уходить вправо от селения, другой — влево. Лавина казаков продолжала катиться прямо к Добрыничам. Вот уже до них сто сажен, семьдесят, пятьдесят... И в этот миг залп сорока пушек сотряс воздух и землю, и сорок ядер врезались в людскую и конную массу и прорубили просеки. Следом за пушками ударили двенадцать тысяч ружей, расстреливая наступающих в упор. И снова бьют пушки, снова палят ружья. Те, кто рвался вперёд, уже скакали по горам трупов коней и воинов. Но в третий раз ударили пушки и в четвёртый. Ружья вторили им. Войско Лжедимитрия охватила паника. Оно обратилось в бегство. И тут справа и слева на него навалились конники Михаила Шеина. Началось побоище. Проскакав версты три, устилая путь трупами врагов, Михаил Шеин наконец остановил полк.

Оставшимся в живых воинам Лжедимитрия удалось скрыться в Севской крепости. Так закончилась, по мнению летописцев, эта «решающая битва», потому что тогда кому-то показалось, что Лжедимитрий был убит под Добрыничами. Да иначе и быть не могло, утверждали те, кто наблюдал ход битвы. Сам князь Василий Шуйский был уверен, что Лжедимитрий, который скакал впереди войска, убит.

Так князь Василий Шуйский и сказал Шеину, когда тот уже в сумерки вернулся в Добрыничи после преследования врага.

   — Хвала Господу Богу. Он избавил нас от самозванца. Я видел, он был впереди войска. А все первые ряды разбойников полегли.

   — Пожалуй, что так, князь-батюшка. Вот только темень помешает нам найти его среди убитых.

   — Ничего, до утра он никуда не исчезнет. А тебе, воевода Михайло, мой наказ: возьми десять своих воинов и стременного и мчи с ними в Москву.

   — Как это, князь-батюшка? От полка?..

   — Ничего. Теперь всё позади. Поставь за себя тысяцкого князя Салтыкова: молод, да проворен, постоит. Ты пойми, какую радость принесёшь государю. Шесть тысяч убитых! Да-да, не меньше! Мне ли не знать! Тысячи раненых, сотни пленных! Тринадцать пушек, пятнадцать знамён. И вот что: знамёна ты возьмёшь с собой! Это знак нашей победы!

Ликование от военной удачи возобладало над всеми чувствами, и князь Василий настоял на том, чтобы Шеин немедленно выехал в Москву.

Михаил, однако, понял безрассудность желания Шуйского и с мрачной миной на лице сказал: