Воевода Шеин

Отъезд из Кракова в Варшаву для Анисима и Вани оказался неожиданным. Анисим и в мыслях не мог держать, что им так повезёт и они почти на пятьсот вёрст приблизятся к Москве. И вот уже Анисим и Ваня в пути из Кракова в Варшаву. Они едут где-то в хвосте, но для Анисима это приближение к Руси было добрым Господним знаком.

В эти же дни с северной стороны приближался к Варшаве и Михаил Шеин. А из имения Льва Сапеги в Слониме выехали Мария и Катя, которых сопровождал дворецкий Якуб Хельминский.

И настал знаменательный день, дарующий удовольствия и славу одним и несущий печаль по утраченному и горести в грядущем другим.

«19 декабря 1611 года Сигизмунд доставил себе тщеславное удовольствие: устроил торжественный въезд в Варшаву гетмана Жолкевского с большою, блестящею свитою полковников и ротмистров; вместе с гетманом везли, напоказ народу, в открытой карете, запряжённой шестерней белых коней, бывшего московского царя Василия Ивановича Шуйского с братьями. Далее следовали кареты, в которых сидели смоленский архиепископ Сергий, Шеин и другие смоленские пленники. Их всех провезли в королевский дворец, где произошёл приём, столь же торжественный, как и въезд».

Но написанное в хронике пусть останется на совести летописцев. Всё это было несколько по-иному. Правда, прохождения ротмистров, полковников и войска Мария, Катя и Ваня с Анисимом не видели. Их глаза с нетерпением смотрели на то, что они ожидали увидеть за прошедшими воинами. И вот появилась первая карета, но она была пустая, только возница сидел на облучке. А за каретой, держась за её спинку, шёл согбенный, маленький, щуплый, с редкой бородёнкой бывший русский царь Василий Иванович Шуйский. Если бы россияне видели прежнего государя Руси, они содрогнулись бы от жалости к нему. Следом за старшим братом шёл Димитрий Шуйский. Он держался гордо, потому как за скудостью ума и совести не понимал, что это позорное шествие россиян и его брата случилось лишь по его вине. Не будь трагедии под Клушином, русская сорокатысячная рать дошла бы до Смоленска, уничтожила бы и прогнала войско поляков, осаждающее город. Только за поражение под Клушином расплачивалась теперь Русь, потерявшая Смоленск и тысячи воинов. Судьба уготовила Василию и Димитрию Шуйским жестокий жребий: через год они оба скончались в польском плену.

Но в этот день торжественного шествия мимо помоста, где стоял король со своей свитой, позор Шуйских не завершился прохождением мимо Сигизмунда. Шествие было остановлено. Шуйских — Василия, Димитрия и Ивана — позвали к помосту, и гетман Станислав Жолкевский трубно возгласил:

— Великий польский народ, слушай! Сейчас бывший царь Руси Васька Шуйский будет просить милости и прощения за все содеянные злодеяния против Польши. Преклоняй же колени, несчастный! Кайся!

И Василий Шуйский, а за ним и братья, правда, с принуждением, опустились на колени.

— Грешен пред тобою, король польский Жигмонд!

Каюсь и прошу милости отпустить с миром к смертному одру! — звонко произнёс Василий Шуйский.

Он встал и направился к карете.

Мария Шеина и Катя всё это видели и слышали. Но их сердца остались безучастны к позору Шуйских. Зато их глаза зажглись огнём страдания и радости, когда они увидели супруга и отца. Он по-прежнему сидел в телеге, и с ним рядом был архиепископ Смоленский Сергий. Мария подняла руку и помахала ею. Она отважно ринулась вперёд, но стоявшие на карауле шляхтичи задержали её.

— Там мой муж! — крикнула она.

— Нельзя к нему! — ответил шляхтич и крепко стиснул ей руки.

Увидел отца и Ваня. Он с Анисимом стоял за рядом гвардейцев короля, и у него не хватило духу крикнуть: «Батюшка, я вижу тебя». Он только прошептал это про себя.

Михаил Шеин тоже увидел всех своих близких. Но глаза его остановились на Марии. Он пытался рассмотреть её лицо. В серой дымке декабрьского дня оно показалось ему белой маской. Стенания рвали ему грудь, и он с придыханием произнёс:

— Ты услышь меня, белая лебедь!

В это время к повозке подошли два воина и, ударив в спины Шеина и Сергия, столкнули их на землю.

— Король стоит, и вам стоять, пся крев! — крикнул один из них.

Шествие пленных двинулось вперёд. Помахав родным рукой, уходил Михаил от помоста, где стояли Мария и Катя. И вот они уже исчезли из поля его зрения.

Глава двадцать четвёртая ПОБЕГ АНИСИМА И ВАНИ