Воевода заморских земель

Достав подзорную трубу, Олег Иваныч внимательно осматривал окрестности. Уходя от ворот, поднималась в горы дорога, примерно через полверсты делающая крутой поворот у высокой красной скалы с росшей на ее вершине кривоватой сосной или иным каким деревом — адмирал-воевода не шибко разбирался в ботанике. Дорога исчезала за скалой, уходя в отроги — в принципе, вражеское войско могло показаться внезапно, в любой момент.

Олег Иваныч повернулся было к Грише — отдать приказ выставить на скале наблюдателя. Потом вдруг посмотрел на пушку, задумался. Спросил Гришу о неизвестном войске.

— Купцы-масатланцы не успели к вечеру к нам, — охотно разъяснил Гришаня, поднявшийся сегодня, видно, гораздо раньше воеводы. — В горах ночевали. К утру пошли к ключу — за водой — а там лагерь. Хорошо — рано заметили, ноги в руки — да бежать скорее. Говорят, человек триста.

— Всего-то?

— Ну, вероятно, это только разведка.

— Тоже верно. Ладно, поглядим. — Олег Иваныч подозвал старшего пушкаря. — Ту скалу видишь?

Индеец кивнул.

— Сосну собьешь с первого выстрела?

Прохор неожиданно улыбнулся. Кивнул, вытащил из-за ящиков деревянный угольник с делениями, гирьку-отвес. Отправив пару человек к винтам наводки, подошел к пушке, к самому жерлу — начал что-то измерять, подвесив гирьку и командуя наводчикам:

— Полвинта… Треть… Четверть.

Чесал затылок, шептал про себя какие-то цифры. Потом обернулся к Олегу Иванычу: чумазый, пахнущий порохом и серой. Улыбнулся, сверкая зубами.

— Хороша пушка. Такой не видел еще. У нас все с казенника заряжались — иногда и вырвет казенник, как пересыплешь зелья. А эта — с жерла заряжается, да и зелье крупное — не то что наша прежняя пыль. Такое зелье вели пушкарям осторожно использовать, особенно в старых пушках. Больно мощное.

— Новгородского помола зелье, — довольно пояснил Олег Иваныч. — Жаль, маловато его осталось. Ничего, скоро свое зелье приготовлять будем. Вот серу да селитру разыщем… Смотрите-ка, кто это?

Из дубовой рощи, что слева от масатланской дороги, выбежал человек — судя по одежде (набедренная повязка и ожерелье) — индеец. Быстро добежав до стен посада, он остановился подле ворот и громко сообщил:

— Идут.

С башни ему сбросили веревку с петелькой на конце. Ухватившись за веревку, индеец продел ногу в петельку и в несколько секунд оказался на башне.

И тут же, почти сразу, из-за красной скалы показалось войско. Первыми шли молодые мускулистые воины в хлопковых стеганых панцирях, с деревянными мечами, утыканными острым вулканическим камнем обсидианом. Головы воинов украшали разноцветные перья кецаля и устрашающие деревянные шлемы. На плечах некоторых красовались пятнистые шкуры оцелота. Целый лес копий колыхался над головами.

Воины остановились у самой скалы. Почтительно расступились, пропустив вперед носилки с важным сановником — видимо, генералом. Нет, судя по количеству воинов — майором. Хотя нет. Учитывая важность, с которой держался сановник, — уж никак не меньше полковника. Олег Иваныч внимательно рассматривал врагов в подзорную трубу. Вот «полковник», в пижонском переливающемся плаще из разноцветных перьев, выбрался из носилок. Уселся в подставленное кресло — ну прямо Наполеон Бонапарт на барабане. Махнул кому-то рукой…

С десяток воинов отделились от основного отряда и под бой небольших барабанов торжественно направились к воротам посада.

— Наш командир, великий окамбеча Кучунцин, любимец бога Огня Курикавери и богини Солнца Куе-равапери, милостиво предлагает вам сдаться и не портить себе жизнь ненужным сопротивлением, ибо войско наше многочисленно, а воинский талант великого Кучунцина гремит по всей земле, от северных стран Желтого Бога до южных Черных Богов и от Красных Богов востока до Белого Бога запада. Наш милостивый окамбеча Кучунцин согласен принять ваши поклоны. Пока согласен.

Выслушав перевод, Олег Иваныч пожал плечами. — Скажите, пусть передадут своему полковнику — адмирал-воевода желает встретиться лично. Переговорить. Желательно здесь же, можно даже у той скалы.

Выслушав ответ с каменными лицами, воины молча повернулись и ушли под бой барабанов.

— Это тараски, — шепнул адмиралу Григорий. — Многие узнали их раскраску и шлемы.

— Какие еще тараски? Что-то про таких не слышал.

— Они называют себя — пупереча.

— Ага… Что-то припоминаю. Кажется, купцы мне про них рассказывали.

Между тем за стенами посада вновь раздался бой барабанов. Вернулись прежние переговорщики с ответом. Великий окамбеча Кучунцин великодушно согласился на встречу у красной скалы.

— Что ж, пойдем. — Олег Иваныч потер руки и, прихватив с собой полтора десятка аркебузиров и Гришу, отправился на переговоры. Он чуть задержался, дожидаясь, когда закроют ворота, махнул рукой старшему пушкарю Прохору. Тот чуть поклонился и приложил руку к сердцу.

— Ну, будем надеяться на лучшее, верно, Гриша?

— Ох, верно, Олег Иваныч. Только я бы не очень-то доверял этим раскрашенным демонам.

— А мы им и не доверяем, — успокоил адмирал-воевода.

— Чего ж тогда идем?

— Сам увидишь. От скалы только встанем подальше.