Вой лишенного, или Сорвать покровы с богов

То, что привело его к крепости карателей, являлось сознательным выбором. Только его и ничьим больше! Списать на другого ответственность за собственные поступки не удастся, при всем желании. Свой выбор он давно сделал. С ним прошел половину жизненного пути. Так стоит ли убиваться?

Списав приступ самобичевания на бессонную ночь, Матерн тряхнул головой, отгоняя глупые сожаления. Он не должен ни перед кем отчитываться. Не обязан извиняться. Он правитель Тэлы! Он был рожден, чтобы стать вейнгаром! И великим вейнгаром закончить свой путь!

Расхохотавшись над одолевшими его сомнениями, мужчина вскочил на ноги. Истерический смех подхватили горные пики. Они кривлялись и скалились у него перед глазами, завертевшись в безумной круговерти смертоносного танца.

От злости на себя в висках запульсировала кровь, рождая сильнейшее головокружение. Матерна повело в сторону, вслед за качнувшейся опорой земли. Неловкий шаг, и нога зависла над пропастью. Спасительный взмах рук, и попытка отпрыгнуть, не приведшая к успеху. Гомерический хохот, путешествующий меж пиков, перерос в леденящий душу вой. Так Шисгарская крепость приветствовала свою вторую жертву.

Глава 30

Новый день постепенно вступал в свои права. Неуклюжий и заспанный лик Гардэрна постепенно выбирался из-за горизонта. Потягиваясь, он расправлял помятые за ночь лучи и устремлял их к темному небу, чтобы придать тому яркость дневных красок. Луноликая Траисара, скромной улыбкой поприветствовав возлюбленного, скрылась от его жарких взглядов в воздушных перинах облаков, чтобы невидимой взору дрейфовать с ними по светлому небу, пока чернильная высь вновь не раскрасится мерцанием звезд и не позовет ее стать ярчайшим из украшений.

Для большинства обычное утро, принесшее с собой заботы, печали и радости, оставленные с вечера. Вроде бы ничем не отличимое от сотен других - похожих, и все же таящее в себе зачатки новой жизни, припасенные рассветом для некоторых избранных судьбой. Именно для них, еще не знающих точно, с чем придется столкнуться, но уже чувствующих горячее дыхание скорых перемен, следующих по пятам.

Припав к холке призрачного коня, Лураса мысленно просила вороного поторопиться. Липкие щупальца страха оплели ее душу и постепенно все усиливали захват, мешая дышать и видеть. Перед глазами все слилось в бесформенное пятно. Непрошеные слезы застилали взор. Удушливые хрипы рвались из груди, словно горло сжала чья-то безжалостная рука. "Скорее добраться, скорее увидеть, убедиться", - твердило сердце, то заходясь в изможденном бое, то замирая, лишенное сил.

О том, что она будет делать, добравшись до замка, Лураса не думала. В ней билась необходимость увидеть крепость. Пройтись по ней. Почувствовать присутствие Антаргина. Пусть незримое, далекое, но все же присутствие. Отчего-то казалось, что если она попадет в цитадель вовремя, то все будет хорошо, все наладится. И то, с каким усердием Сальмир за ее спиной подстегивал вороного, лишь еще больше утверждало женщину в этой мысли.

Вздох облегчения сорвался с губ, когда взору Расы открылась громадина цитадели. Знакомые врата, распахнутые темным зевом, манили ворваться внутрь. Они словно кричали, вот он дом, осталось войти и обосноваться. Осталось сделать последний шаг, к которому она так стремилась.

Это произошло, когда вороные шагнули во двор замка, и женщина позволила себе взглянуть на Тримса. Призрачная фигура Рожденного с духом пошла рябью. Голубое свечение вспыхнуло на мгновенье, заключив Истинного в сверкающий кокон, а затем рвануло прочь, оставив мужчину восседать на хрипящем жеребце. И тот, и другой обрели ясные контуры телесной оболочки, утратив былую прозрачность и подсвеченность взглядов. Пред взором ошеломленной Лурасы предстал обычный мужчина, удерживающий в руках поводья могучего коня.

Ее горький крик смешался с изумленными выдохами тресаиров. Ему вторило эхо надрывного вопля, принесенного ветром с низин глубокого ущелья. Трисшунские горы впитывали в себя и многократно умножали людские боль и страх.

Без помощи Сальмира Раса соскочила с коня. Внутри плескалась паника, когда, путаясь в юбках, женщина неслась к замку. Ее обезумевший взгляд не отрывался от массивной двери. Кровь отрицанием увиденного пульсировала в висках.

Ей не нужно было спрашивать, чтобы понять причину изменения. Она знала! Помнила! Когда-то давно они разговаривали об этом! Раса спросила, а Антаргин ответил. Он никогда не врал ей. Не жалел. Ничего не скрывал! А зря! Иногда неведение лучше. Гораздо лучше, чем кол, вонзившийся в ее сердце. Лучше чем взгляд, говорящий об обратном.

Как наяву образ любимого возник перед глазами. Ее несмелое "что случится, если…" устремилось к нему, затмевая синеву неба над их головами. Его суровое "они станут свободны без нас с Рианой" назиданием вернулось к ней.